По дороге от замка к лесу двигалась сквозь ночь маленькая светловолосая фигурка, очень уверенно и ровно, словно рыба против течения шла или - нож сквозь масло. Ночь - была временем её свободы. С, судя по всему, естественным временем бодрствования. Бессонницы ночью мучили её систематически, график приходилось держать лишь самодисциплиной. Она хотела посмотреть на лес, в котором тихо зрели плоды так необходимой ей Золотой розы. И лежал, став частью природы, величайший древний артефакт - маленький речной камушек с Бессмертным символом, которому Геллерт Гриндельвальд посвятил своё знамя. Волосы были заплетены в две тугие косицы, мантия на ней была очень качественной, но любознательным созданиям , обратившим на неё пристальное внимание (но ночью у леса едва ли им было, откуда взяться), открылись бы многочисленные шрамы на ткани скрупулёзно залатанные магией. Эта была любимая мантия Кам. В которую она надевала, когда ей требовалось собрать свою волю в кулак. Девочка не успела доделать работы по предмету, казавшемуся ей лёгким и предмету, с преподавателем которого не могла найти общий язык, просто отключилась, заснула самым глупым образом, упустила драгоценное время. И понимала, что ей придётся сдавать экзамен по этим предметам в следующем семестре. А значит, и теснее общаться с профессором, с которым делать это для неё было непросто. Что ж? Имела ли она право после этого носить аккуратные косички? "Конечно, да. Если бы не они, я бы сломалась. А так буду прилежно учиться и исправлю всё", - с этими мыслями слизеринка шла мимо хижины Хагрида. И тут больше почувствовала, чем разглядела во тьме одинокую фигуру. Чистая печаль девичьей ауры показалась девочке созвучной. Бледные, тонкие руки её, словно ветви погибшего дерева, тянущего ветви в мир живых, завораживали своей хрупкой эстетикой. Камилла, проходя мимо, шепнула сидящей на бревне, - считайте, что я тень, но я могу впитать печаль и унести с собой, если так Вам будет легче.
