Виадук

[Ирина Крылова]

Каменный мост над громадной пропастью, который соединяет внутренний двор виадука и прилегающие к Хогвартсу территории. Обе стороны моста обеспечены прочным каменным ограждением и железными факелами.

 

[Виктория Синклер]

Девушка ступила на каменный мост, совершенно не обращая внимания на осторожность. Открывшийся вид слишком завораживал, отчего темноволосая забыла, куда так целенаправленно шла. Слизеринка огляделась по сторонам и с радостью заметила, что здесь она была одна. Железные факелы ещё горели, не смотря на жаркое весеннее солнце, что навевало странные ощущения приближения ночи. Но, это было не совсем так, ведь сейчас только утро, а третьекурснице нужно многое успеть. Синклер рискнула посмотреть вниз и тихо вздохнула. Да, это определённо стоило её внимания и времени. Пропасть внизу поглощала всё обозрение на озеро, придавая ещё больше страха упасть вниз. Синклер с лёгкой улыбкой кинула последний взгляд на природу и медленным шагом удалилась с данного местечка.

 

[Annie Hall]

Проснувшись у Чёрного озера, второкурсница услышала, как часы вдалеке пробили то самое время обеда и неспеша направилась к замку. Дорога назад как всегда давалась тяжелее хрупкой пуффендуйке и она в очередной раз задумалась о том, что не плохо было бы хоть иногда заниматься спортом, чтобы покрывать те расстояния, которые приходится проходить ежедневно студентам в этой громадной школе.

Внезапно, сбоку раздалось какое-то шуршание и Энни, немного вздрогнув от неожиданности, резко обернулась. Прямо на нее пикировала сова. Вытянув вперед свободную правую руку для посадки птицы, девочка отвела назад левую с черепахой, рассудив, что лишний стресс для пожилого Мистера Вонга будет вреден.

Сова мягко опустилась на тонкое предплечье и клювом указала себе на лапуч к которой было привязано письмо. Развернув его, Энни тепло улыбнулась - её новая знакомая хотела увидеться. "Хм, куда бы нам сходить? Я бы наведалась к циферблату часов, за всё время ни разу там не была" - рассуждала пуффендуйка. Пересадив сову к себе на плечо, второкурсница своболной рукой достала из сумки перо и кусочек пергамента, положила его на поручень моста и написала:
"Звучит здорово! Может встретимся у Часовой башни и поднимемся наверх? Хочу взглянуть на механизм часов вблизи...Мистер Вонг чувствует себя лучше всех, наелся ромашек и одуванчиков, да выспался в траве. Какао - это хорошая идея, буду ждать!"

Скрутив пергамент в трубочку, Энни протянула его прекрасной птице, которая получив желаемое тут же улетела.

 

[Annie Hall]

После еды Энни решила прогуляться до теплиц, чтобы подготовить всё необходимое для пересадки своей небольшой школьной коллекции растений. Путь из Большого Зала через Виадук был неблизким, поэтому девочка решила себя развлечь обдумыванием сюжета для рассказа, который нужно было написать в одной из домашних работ. “Хочется показать жизнь обычного среднестатистического волшебного работяги средних лет, который трудится на благо небольшого скандинавского городка. Городок, естественно с причудами, которые создают проблемы для его волшебных жителей, так как создает различные помехи для их скрытной жизни рядом с маглами. Поэтому, создаются особые магические патрули, следящие за тем, чтобы жизнь городка не вызывала у простецов никаких подозрений. В такой-то патруль и будет входить мой славный Бин Вимм Винкль - уже с подернутыми сединой светловолосыми волосами и разрастающейся лысиной на затылке. Роста он будет небольшого, но походка у главного героя должна быть уверенной” - размышляла Энни, медленно двигаясь по длинному виадуку над пропастью между частями волшебного замка - “Эдакий среднестатистический трудяга, который очень ответственно относится к своей работе и любит крошечный городок, в котором прожил всю жизнь. Похоже на эпилог какого-нибудь романа про крушение амбиций. Ну, а если задуматься, даже про нас... Как много выдающихся волшебников окончат эту школу и вознесутся на вершины успеха, богатства и славы? Устроит ли большинство работа на обычных должностях магического мира и как много мечт будет похоронено на границе между школьными годами и взрослой жизнью, когда схлынет юношеский максимализм?”.

Постояв немного у каменного ограждения и полюбовавшись зеркальной гладью озера (“Будто замороженная, ни ветерка сегодня, полный штиль”), девочка подставила лицо лучам солнца и на пару минут выбросила все мысли из головы, наслаждаясь теплом и наблюдая за ярким светом персикового цвета, пробивающимся сквозь тонкую кожу век. Оттолкнувшись ладонями от согретого солнечным светом камня, Энни продолжила свой путь в сторону теплиц, входя в Восточное крыло.

 

[Камилла Белая]

Голову Камиллы переполняли обрывки неоформленных мыслей, вот уже второй день она не могла закончить простейшее задание по географии. Будто творческий клапан перекрыли, и все знания перемешались в единую серую массу.
Такого с девочкой, привыкшей мыслить структурно, ещё не было.
"Совершенно очевидно, что разуму срочно требуется перезагрузка", - констатировала Кам, бесшумно шагая по каменному виадуку над тёмной пропастью. Дойдя до середины прекраснейшего моста, с которого открывался вид на серебрящееся в лунном свете озеро и матово-серые горы сонные горы, девочка перелезла через парапет, села на узкий бордюр, предворительно очистив себе место от пыли заклинанием Тергео, и стала болтать ногами в белых чулках над зовущей, завораживающей пустотой.
" Интересно, если я прыгну, сработает ли инстинктивная магия, как могла бы сработать в детстве, иди уже нет? К сожалению, пока своей жизнью рисковать не имею права".

 

[Виктория Синклер]

Девушка медленно шла, куда вело её подобие души. Этот день было довольно странным и насыщенным, что не могло не радовать темноволосую. Но необычное ощущение пустоты не покидало мысли четверокурсницы. Что всё это значило? Она только расправилась с учёбой, а уже скучает по тем денькам, когда засиживалась с лекциями до самого утра? И снова Синклер не могла этого понять. Этот день был полон мыслей, которые раньше никогда не посещали студентку. А если и посещали, то почти сразу забывались. Но Слизеринка, будто чувствовала, что именно к данному мосту ей сейчас нужно прийти. От него лучилась некая магическая энергия, которая так и тянула девушку. За то время, пока она шла к этому месту, она приняла сложное решение по поводу сегодняшней ночи. Она давно не спала так, чтобы наутро чувствовать себя бодро, так как спала, от силы, пять часов. Это нужно было исправить. А если она попытается связаться со своей матерью, про нормальный сон она может забыть. Да и не факт, что она после этого останется цела. Синклер наконец дошла до моста, заглядывая в загадочную пустоту, которая при ночном свете звёзд становилась темнее обычного. Но также, студентка заметила знакомый силуэт. Так что что её так тянуло сюда. Точнее, кто. Слизеринка молча подошла и аккуратно расположилась рядом.

-Здравствуй, давно с тобой не виделись. Я рада нашей встречи.

 

[Камилла Белая]

Камилла, почувствовав рядом опальную, как и она сама, четверокурсницу, не могла не улыбнуться про себя. Мрачно и счастливо одновременно.
- Не удивлена застать тебя здесь, Синклер. Не встречала ещё никого в этой школе, кто бы мог, кроме тебя, разделить со мной в этот час созерцание бездны.
Тебе не кажется порой абсурдным, что кроме Тёмного Лорда воздух напрямую из известных истории магов так никто и не покорил. Все эти мётлы, извините, перья, крылья, птичий интеллект... Что знал этот полукровный выскочка, чего не знают остальные? Что нашептал ему змей Салазара?
Или это не более чем трюк с заколдовыванием костей полётными чарами для мётел. Да, это противозаконно, но кажется Тёмный Лорд не особо привык терзаться по этому поводу, стоит отдать ему должное.

Девочка посмотрела чуть отстранённо на подругу, но по обыкновению прямо в лицо.
В голубых глазах четверокурсницы, чувствовалось биение жизни, хоть и изрядно приглушенное усталостью. В почти белых, чуть отражающих звёздный свет глазах второкурсницы, могло читаться лишь опустошение.

 

[Виктория Синклер]

Девушка по своему обыкновению слушала свою собеседницу, немного наклонив голову в сторону. Взгляд её был прикован к виду на тёмную пустоту, что так и манила четверокурсницу. Синклер не без тени улыбки, посмотрела на Камиллу и увидела некую отстранённость в её взгляде, но к этому она уже привыкла. Не первый же раз они видятся.
-Я тоже была не удивлена, что именно ты здесь пытаешь вникнуть в красоту идеальной пустоты.
Темноволосая снова кинула взгляд на открывшийся вид и продолжила:
-Да, это довольно странно. Столько известных личностей было после Тёмного Лорда, и никто так и не придумал нового средства передвижения по воздуху. Никто не выставил возмущение по поводу запрета заколдовывания предметов на летательные аппараты. И даже никто не попытался создать что-то похожее на маггловские штучки, например, тот же самолёт. Люди перестали смотреть на то, сколько полезных вещей совершил волшебник, перестали видеть, каким путём он получил свою известность.
Синклер вздохнула, понимая, что снова полностью начала изливать свои мысли.
-Но уже радует, что хотя бы Тёмный Лорд принял попытки покорить воздух.

 

[Камилла Белая]

Речи умной собеседницы по обыкновению действовали на бьющееся ровно, но привыкшее к боли сердце Камиллы как целительный бальзам.
Девочка наблюдала за тем, как чистые голубые радужки медленно заволакивает живая, переливающаяся ночь. Они будто не сразу были готовы расстаться со своей самостью, отразив окружающую тьму, сопротивлялись какое-то время, но потом сдались.
- Да, как только мы перестанем находить резон в магической силе, мало того, что экологически чистой, напрямую, неразрывно связанной с душой планеты, и перейдём на маггловские технологии, как народ мы погибнем.
Процесс идёт, остановить его может .. лишь невозможное. Но мы на то и маги, что бы невозможное творить, не так ли?

Полупрозрачные глаза слизеринки задорно блеснули. Тонкие губы тронула улыбка.

- Могу сказать большее, так до конца и неизвестно, что Гарри Поттер сделал с величайшей Палочкой Певереллов, секрет могущества которой для современных магов недоступен. Есть версия, что сберёг. Другая же гласит: сломал. С учётом того, что он сделал со змеем Салазара, даже не попытавшись постичь тайны, которые через него мог пытаться передать Основатель своим змееустам-потомкам, склоняюсь к версии номер два. Уничтожив артефакт, даже не изучив его, он... лишь передал пальму первенства более слабой палочке, неравенство не устранив. А ведь он считается героем...

Краешек губ второкурсницы вздёрнулся кверху чуть нервно.
- Такое о тёмном Лорде я ещё не слышала. Ты абсолютно права, Синклер. Ещё немного, и я сочту, что моё презрение к нему теряет силу.
Как думаешь, реально заколдовать свои кости? Что для этого нужно?

 

[Виктория Синклер]

Девушка часто отвлекалась от своих мыслей и обводила взглядом небо, на котором всё лучше можно было разглядеть звёзды, даже целые созвездия. Ночное небо темноволосая очень любила. Но не так сильно, как закат или рассвет. При них она чувствовала что-то особенное. Хоть рассветы, которые она встречала можно пересчитать по пальцам, каждый ей запомнился, отставив тёплые эмоции.
-Нельзя нам переходить на создание маггловской технологии. Но можно сделать вещи, которые будут похожи принципом действия, но с более мощной энергетической силой. Нам хотя бы позволит это чувствовать себя более развитыми, защищёнными и готовыми.
Синклер улыбнулась в ответ и продолжила:
-К Гарри Поттеру у меня неоднозначное мнение. Вроде, он довольно умён и смел. Но в некоторых момент так глуп. Как можно было выкинуть столько величайший предмет? Даже не хочется об этом думать. Надеюсь на его благоразумность. Думаю, где-то да лежит данная палочка.
Слизеринка снова склонила голову, обращая внимания на темноту, которая сомкнулась вокруг них.
-Ты презираешь Тёмного Лорда? Интересно. Я отношусь к нему нейтрально. Но то, как глупо он проиграл..Наводит на негативные мысли. Думаю, всё возможно заколдовать. Главное, найти нужный подход и заклинание. На это может уйти огромное количество времени. Но повторюсь, всё возможно. Не могу точно сказать, что ТОЧНО для этого нужно. Я не сильна в заклинаниях. Или я просто недооцениваю себя. Как обычно.
Синклер заметно съёжилась. Непереносимость холода давала о себе знать.
-Предлагаю переместиться в общую гостиную, иначе тебе придётся практиковать язык общения со льдом.

Девушки вместе покинули мост, оглядываясь в последний раз.

 

[Марина Иванова]

Марина вышла на огромный каменный мост, который располагался над огромной пропастью и назвалася Виадук. Девушка прошлась по мосту сначала в одну сторону, потом в другую сторону, а потом решила посмотреть что можно увидеть с этого моста. Марина решила посмотреть наверх - там было огромное и прекрасное ясное звездное небо. Погода была теплой и чудесной, небо было синим и полностью усыпанным звездами. Было превосходно и очень классно.
Потом Марина решила взглянуть в пропасть, которая находилась под мостом. Она была бездонная, очень глубокая и пугающая. Марине было страшно, но безумно интересно, что же в ней находится и где она заканчивается. Девушка долго думала, но так и не нашла идей, как это узнать и определить. Подул сильный ветер и Марина решила, что он мог бы ее сдуть, поэтому шестикурсница поспешила пойти подальше от моста, чтобы случайно не оказаться в пропасти. Туда ей попасть точно не хотелось.

 

[Камилла Белая]

"Магический аутоиммунный остеомиелит" сегодня, очевидно, пришел к выводу, что намного лучше жить коротко и ярко и погибнуть вместе с носителем, чем бессмысленно умереть своей смертью, отправляясь в Хель. Перед глазами девочки всё мутилось, мир окутывала тьма. Маггловские жаропонижающие - единственное, можно было принимать, не рискуя спровоцировать уничтожение собственных костей своей же магией, уже не помогали. Речи о том, чтобы сдаться в больничное крыло, быть просто не могло, так как любая маломальски грамотная диагностика выпишет ей путёвку в Азкабан. Слизеринка понимала, что выходить из комнаты, когда о твоём возвращении в замок после больницы знают лишь завхоз и эльф, - бесконечно опасно, но несмотря на это, как бы она ни была слаба, просто не могла больше находиться в Подземелье, ей требовался свежий воздух. Камилла, посмотрев на часы затуманенном взглядом, была уверена, что сейчас глубокая ночь. И встретится ей кто-либо едва ли.

Держа спину несколько неестественно ровно, опираясь на длинную, тонкую трость с рукояткой в виде черепа лося чуть более заметно, чем казалось ей самой, белокурая второкурсница в голубоватом платье, надеть которое было во много раз проще, чем привычную для неё строгую традиционную форму, в тонких белых перчатках, закрывающих руки, в белых чулках, несмотря на жаркую погоду, шагала по высокому прекраснейшему древнему виадуку, тщетно стараясь не хромать.

Дойдя до середины, она заставила своё тело перебраться через невысокое ограждение, не стала магией чистить бордюр от пыли - не было сил, лишь протёрла его салфеткой, смоченной родниковой водой, потом ещё раз - сухой, и села на него, свесив ноги в пропасть, оперевшись о холодную балюстраду спиной. Лихорадка её перешла в ту фазу, при которой телу жарко, поэтому вечерний камень не смущал Камиллу ничуть.

Сюда она приходила каждый раз, когда хотела побыть наедине с собой.
Пропасть скрывалась во мраке, звёзд на небе видно не было. Возможно, из-за облачности, возможно. из за тьмы перед глазами. Но свобода ощущалась всей кожей. Именно это чувство, чувство свободы и довело её до теперешнего состояния.

"Уже скоро я познаю его в полной мере", - подумала девочка твёрдо.

И, сливаясь душой с простором, тихо запела песню, которой уже больше века:

Как одиноко алый цветок цветёт.
Скоро и мой черёд
Сгинуть до срока...

Вспыхнет заклятье - стану свободным
И наплевать мне,
Завтра ль, сегодня...

Где-то в долине роют лопаты
Здесь? На чужбине?
Яму солдату.

Где-то в домушке, в тесной каморке
Плачет в подушку
Девушка горько.

Алый цветок меня ждёт на просторах
Стану свободным я
Скоро, так скоро.

 

[Цыган Аче]

Наверняка вы хоть раз в жизни пробовали просунуть нитку в иголку. Занятие не из простых, верно? Нужны точность, аккуратность, ловкость рук… Удача? Определено. И нет, мы не сомневаемся, что у вас, возможно, это даже получилось с первого раза, однако ж давайте будем честны: ваш успех не был предрешен изначально. Но, хорошо, предположим, у вас в этом деле большой опыт, но что вы скажите о том, чтобы просунуть нитку в иголку быстро? Раз! И готово. Согласитесь, вы почувствовали неуверенность?
И примерно такую же неуверенность чувствовал Уильям, когда нёсся на огромной скорости прямо на виадук, планирую пролететь через один из верхних проемов. Да, они казались очень маленькими по сравнению с теми, что располагались между колонами, но все равно оставались довольно большими и, вероятно, через один такой мог пролететь целая стая Уильямов. Но было ли это гарантией успеха? Когда под ногами не надежная метла, а всего лишь доска, на фоне которой даже балкон, приклеенный на пластилин, выглядит гораздо безопаснее? Когда огромные массы рассекаемого воздуха так и наровят сбить, лишить равновесия? Когда солнце уже скрылось за горизонтом, и тьма поглотила все, лишая возможности ясно видеть? Впрочем, Уилл был из тех, кто в принципе не знают такого слова, как «техника безопасности». Как и всем людям, ему действительно было страшно. Было страшно в момент, когда «что-то могло пойти не так». Но…
Ему это чертовски нравилось.
Нравилось биение обезумевшего сердца, легкое головокружение, потемнение в глазах, дрожь в ладонях и локтях, внутренний крик, который просил остановиться. Но каждую секунду он переступал через себя, каждую секунду заглушал вопль страха внутри, и делал шаг вперед, туда, в этот чертов проем, который с каждой секундой становился все ближе. Казалось, что его стены сжимаются, что места между ними совсем немного, и Уилл обязательно врежется, но несмотря на это он не менял траектории. Наоборот, мысль о столкновении только сильнее раззадоривали его, и если желание прекратить это, нет-нет, но проскакивало в голове, однако никак не могло отменить того факта, что скорость парня только увеличивалась. Сейчас по радио играла волна «Слабоумия и отвага ФМ», и ее, кажется, подхватила даже сама доска.
Чем ближе был виадук, тем шире становилась улыбка Уильяма. Толи из-за скорости, толи из-за адреналина он и вовсе перестал дышать. И в самый последний момент, в этот чертов последний момент казалось, что раздался выстрел. Словно Уилл выстрелил прямо в лоб самой судьбе.

Уильям парил на доске под мостом и что-то выцарапывал на старых кирпичах какую-то надпись. Правда ее в такой темноте мог бы разглядеть разве что какой-нибудь кот, только вряд ли они летают ночью под мостами. Впрочем, может быть и летают? Кто знает. Только Уилл никого не видел, правда, опять же, были ли в этом виновата природа или же мрак, в котором парень ничего не видел, даже той надписи, что выцарапывал на старых кирпичах, не известно. Хотя оно ему было и не нужно. Ничего не нужно в этот момент, когда он чувствовал себя просто прекрасно. Кажется, маленькие дрожинки - последствия проделанного трюка все еще бегали по рукам, но не доставляли никакого дискомфорта, только напоминали о том, что он сделал. А он ведь реально это сделал! И даже оставался жив. Лишь от этого внутри разливалась гордость и чувство непревзойденности.
Кажется, в последнее время у парня было куча других дел, и он вовсе позабыл о своей любви к полетам. Но даже старики порой улыбаются, когда берут в руки инструмент, на котором не играли много лет. И так же улыбался Уильям, когда вновь застегнул крепления на свой доске и взлетел. Такое не уходит просто так.
Погрузившись в свое хорошее настроение, юноша не заметил, как начал мычать про себя какую-то мелодию. Совсем, казалось, расслабившись, он продолжал давить на нож, выцарапывая на стене надпись, которую, он надеялся, потом вообще можно будет прочитать, и только спустя время ощутил прилив некоторой странности, которую он сперва понять не мог. Но только стояло Уильяму что-то осознать, он остановился и замолк, и, в тишине, в которой теперь не было места ни звукам скрежета железа о камень, ни грубого бормотанию, стала слышна та самая мелодия, только теперь стало ясно, что принадлежала она вовсе не Уиллу.
Юноша тихо защелкнул нож и, убрав тот в карман, прислушался. Песня шла сверху. Вряд ли это, конечно, был летающий кот, в конце концов, коты человечьим голосом петь не умеют, но вот призрак…. Вполне вероятно. Любопытство внутри Уилла защебетало, но тот вразрез ему отнюдь не спешил на встречу к незнакомцу. Он лизнул сухие губы и, аккуратно приблизив доску к краю, положил руку на холодную стену. Будто бы хотел через нее почувствовать, кто там сверху. Правда долго свои экстрасенсорные способности он испытывать не мог. Уильям в улыбнулся и открыл рот.
- Эй!… - почти шепотом позвал он. - Эй! - на этот раз голос его был чуть громче. - Вы не могли бы быть чуть тише! Вы тут, знаете ли, не одни! - юноша в предвкушении закусил губу.

 

[Камилла Белая]

Допев последний куплет, девочка полной грудью вздохнула свежий воздух, уже начинавший становиться прохладным, - рёбра отомстили ей болью, но его пьянящий вкус того стоил. Вдруг склонная к легилименции слизеринка почувствовала едва-едва сквозь лихорадочную муть сознания касание чьей-то души. Человеческой, незнакомой, заинтересованной, более, чем живой.

"Судя по азарту, не свойственному волшебникам, обременённым ответственностью за учеников, это не профессор, уже хорошо. Не оборачиваться, как бы ни хотелось. Не показывать лицо. Воспитанные люди едва ли будут заглядывать в лицо, не получив, хоть косвенно, согласия, но ели всё же так поступит сын Благородного Дома - использовать порошок перуанской Тьмы, да, перуанская магия едва ли мне пойдёт на пользу, но обнаружение и больничное крыло сведёт на нет всё, что было достигнуто. Если магглов сын - сбросить в пропасть".

И тут она услышала шепот. Нет, не из-за спины, как ожидалось, а... снизу.

При всей своей настороженности, на такой вариант развития событий она не рассчитывала.
Это не мог быть призрак студента-висельника - аура слишком живая, что бы не сказать задорная.
Хотя, кто сказал, что висельники задорными быть не могут, весело качаясь под мостом?.. Такими формулировками обычно пользуются портреты, хоть и не лишенные возможности перемещаться, всё же чувствующие себя в своей тарелке именно на определённом месте, висельнику тоже бы подошла. Нарушителям запрета на ночные полёты, проносящимся мимо, едва ли мог помешать её голос. А монтажники в это время суток едва ли будут проводить работы.

Девочка просунула руку сквозь балюстраду и положила её на каменный пол, прикасаясь холодным, жестким и одновременно воспалённым сознанием к Шепчущему во тьме.

Таинственный незнакомец явно ждал реакции. Было ясно, что простой тишиной он не удовлетворится.
Слизеринка решила ответить: даже если он сочтёт, что её пребывание здесь подозрительно, призракам нет резона разбалтывать секреты, тем более - доносить, а если это нарушитель, договориться об обоюдном сохранении тайны с ним будет проще, чем пытаться скрыть лицо, сбежать или попасть в него заклятием Смерти, избранным за незнанием ослепляющего, которое при всех вводных едва ли сейчас сработает как надо.

- Прошу прощения, я не знала, что помешала Вам раскачиваться, наслаждаясь тишиной. Я иногда прихожу сюда ночью. И даже что-нибудь пою. Бессонница, знаете ли. Но Вас никогда не встречала. Не выдержали смертельную скуку и духоту правил недавно?

Голос второкурсницы был чуть хриплый, произношение слишком жесткое. Родным языком Камиллы был английский, отчего порой возникал такой эффект - знает лишь Мерлин. Возможно, наследственность, возможно - детская память об отце.

 

[Цыган Аче]

На мгновение Уилл решил, что он будто бы стал героем одной из тех страшных историй, которые обычно рассказывают детям перед сном, и после которых они начинают сторониться любых темных мест, считая, что там непременно живет какая нибудь покойная графиня. Вот он, стоит ночью под мостом и слышит песню, красивую песню, но с отнюдь не радостным содержанием… Парень храбриться, подает голос, показывая всем своим видом, что тут нет ничего страшного. Но время идет, а никто не откликается, как будто во мраке совершенно ничего, только вот никому не ясно, откуда тогда доносилась песня. И где-то мирно тикают часы, впрочем, конечно же, на мосту никаких часов не должно быть, но они бы точно вписались в атмосферу. В какой-то момент «герой» чувствует холод своей спиной, его начинает сковывать взявшийся из ниоткуда страх, он медленно поворачивает голову назад, но ничего не видит. Кажется, он успокаивается, но только он отводит взгляд и «Бум!», страшное нечто смотрит на него из темноты!
Пометка: сейчас Уильям надеялся увидеть именно «страшное нечто», но никак не услышать простой детский голос.
Юноша убрал ладонь со стены и скрестил руки на груди. Признаться, он был немного разочарован, так как его мозг уже успел спланировать чудную «страшилку на ночь». Конечно, быть героем ужастика, вероятно, довольно страшно, но еще Уиллу было страшно интересно, что из этого получится. Только вот, увы, незнакомка говорила совсем как человек, и это совсем не нравилась парню. Хотя…

«А вдруг прикидывается? «Бессонница»… «Прихожу сюда»… А будь я на ее месте, разве стал бы так с ходу говорить, что являюсь призраком? Привет, я твой убийца, будем знакомы!» - Уилл хихикнул - «Да, она может просто притворяться. Тогда мне… А почему бы с ней действительно не пообщаться? Вдруг… Мне самому удастся сойти за нечесть! Кому еще призраков доводилось обманывать?» - парень от таких мыслей нахально улыбнулся. Отчего-то он упорно не хотел верить, что там, на мосту, сидит самый обычный человек, такой же, как и он сам, но, согласитесь, вариант с призраком звучал более… Захватывающе. И оно стояло того, что это верить.

Тем более, что плохого в разговорчивом призраке? Вдруг на «той стороне» не с кем нормально поболтать, а здесь все ее шугаются, хотя она просто хочет найти собеседника? Вы когда нибудь интересовались у подкроватного монстра, как у него дела? Вероятно, если вы просто с ним поговорите по душам, он не будет больше бурагозить по ночам.
Лишь одного юноша так и не понял. Почему он «раскачивается»? Доска под ним парила ровно, как будто и вовсе спала, и он даже чуть чуть подвигал ногами, но создал лишь несильное колебание. Уилл недоуменно посмотрел по сторонам, будто бы летающие вокруг коты могли дать ему ответ, но, чего и следовало ожидать, они молчали. Опять же, по человечьи коты не говорят.
Парень пожал плечами и, не став много об этом думать, придал лицу серьезный вид.
- Вовсе нет. Я тут просто проездом. Мой друг Генрих, неплохой человек, правда… Скажу вам по секрету, он очень любил воровать… Да и сейчас, собственно, не прекращает, все время хлам из домов тащит… Так вот, он мне посоветовал это место. Скучно на одном только, как-то… - он замялся, подбирая слово. - Раскачиваться, - выговорил Уилл, чуть не выдав себя смешком. - А вы местная? Мне отчего-то так кажется.

 

[Камилла Белая]

Девочка была абсолютно сбита с толку. Она не думала, что призраки-висельники умеют путешествовать, хотя что она вообще знала о призраках - практически нечего, так как полноценно разумными существами, да и вообще существами их не считала. "Они не способны менять свой характер, изобретать, творить что-либо гениальное, даже если при жизни были гениями. Не более, чем эктоплазменное хранилище воспоминаний, одним словом - тени. Едва ли сознание на самом деле способно пережить смерть", - уныло рассуждала Камилла, - да и малое количество волшебников, особенно современных, хранит в своей памяти что-то стоящее, хотя... как знать, быть может, при дворе Генриха IV были и свои, заслуживающие внимания секреты. Девочка не знала других Генрихов клептоманов, а о неизвестных людях джентльмен, пусть даже повешенный, не давая пояснений, едва ли бы заговорил.
Почему слизеринка решила, что её собеседник - джентльмен? Ей просто этого очень хотелось, и она была слишком слаба сейчас, чтобы отличить желаемое от действительного, каким бы это действительное на самом деле не являлось.

- Надеюсь, Вам в Шотландии уютно, и наш просоленный ветер не делает Вашу верёвку грубой. И надеюсь, Вас не оскорбит мой вопрос, который я задам, потакая научному интересу в ущерб учтивости... Вы в совершенстве владели английским при жизни или же совершенствовали его все четыре с половиной века? Вы выбрали прекрасное место, чтобы обосноваться, но если всё же захотите переместиться под защищающие от ветра своды, я поговорю с благородным призраком нашего факультета, он окажет Вам достойный приём. Честь для меня быть студенткой школы, которую посетил Ваш друг. Надеюсь, он украл у нас что-то стоящее, а потом, не изменив себе, вернул. Что же касается меня, то я валлийская ведьма, хоть и не по крови. Отец мой родился в Мемеле. А род моей матери имеет датское происхождение. Камилла Гайлис, к Вашим услугам, - представилась девочка настоящим именем, право на ношение которого было отнято Министерством.

 

[Цыган Аче]

Уильям, казалось, пребывал в неловком ступоре. Он совсем не ожидал, что вести диалог с этой особой будет довольно трудно, вероятно, труднее, чем выдрессировать шмеля, но, очевидно, это была его оплошность - надеяться, что будет так просто. Уилл - всего лишь глупый, неотесанный подросток, который не прожил и десятой части той жизни, что прожила девочка-призрак, поэтому изображать такую же умудренную опытом нечесть было сложновато… Причем, стоит отметить, в этот момент он все больше и больше убеждался в том, что это действительно «нечесть». У парня не укладывалось в голове, что обладатель такого молодого голоса может быть столь умным, по крайней мере, Уильям не мог представить второго такого же, помимо себя. Поэтому оставалось надеяться только на то, что он удачно и полнит свою роль, тем более…
Парень довольно кивнул, как будто для себя.
В притворстве был хорош.
Но так в конце концов, что нам, дуракам, верно?
Выслушав своего собеседника, Уилл замешкался, размышляя над тем, что ответить. Конечно, парень привык, что он сам ставит в ступор других людей своими речами, но тут было наоборот. Хотя… Наверное, стоит вспомнить лекции. На некоторых Уильям действительно путался с ответом. Да, почему бы не представить, что это урок? Урок, в конце которого он обязательно должен получить пять.
- Веревка?… Ах… - шестеренки в мозгу активно заработали. За короткое время он перебрал все варианты от гимнаста до альпиниста, пока, наконец, звание «умного парня» со всей не шандарахнул его по голове. И почему в какие-то момента он становился особенно глупым? А может все же альпинист? И вновь удар. Кажется, до Уилла все же дошло, что речь шла о висельнике.

«Она решила, что я повешенный… Святая дева Мария…» - это роль не выглядела достойно с его точки зрения, но переубеждать призрака не хотелось - «А вдруг я пират? Не, ну а что…» -

- Как некультурно! Разве вас не учили, что интересоваться чужой веревкой - дурной тон! Знал я одну барышню, вам только ее не хватало… Скверная была особа… У нее был ужасный вкус, причем на все без исключения, а еще она бесилась каждый раз, кто хоть как-то косо глядел на ее веревку. Скверная была особа… Сейчас уже и не знаю, что с ней. Может быть, свои же и изгнали. Скверная была особа… - он что-то еще пробубнил себе под нос.
Уильям аккуратно, чтоб не потерять равновесие, наклонился и, разжав крепления, пошатываясь, уселся на доску. От стояния болели ноги, впрочем, вероятно, не только от этого, но еще от экстремальных полетов, а раз разговор мог затянуться, Уилл решил не отказывать себе в удовольствие просто «присесть». Доска, не привыкшая к такому положению вещей, негодующе покачалась туда-сюда, но очень быстро затихала, кажется, вновь уснув. Скорее всего, из всей этой компании она была самой нормальной…
- К черту учтивость! - особенно яростно воскликнул парень. - Она нужна только лжецам, а мы порядочные люди, - сказал человек, который решил обмануть призрака. - Что вы там говорили?… Английский? Какие еще четыре с половиной века? А это давно было? - Уилл на секунду замолчал. - У Чарли была записная книжка. Туда он записывал все важные даты его жизни. А когда он умер, никто туда не записал его смерть. И он хорошо говорил по английски… Но я не помню, был ли он англичанином… Или австрийцем? Может быть, я путаю его с Флорианом… Нет, тот продавал ужасное вино, - кажется, парень и вовсе забылся, нёсся полную околесицу. - Я, к сожалению, давно знаю английский… - сказал Уилл таким тоном, будто это была ужасно грустная новость. И затих.
Болтая ногами над пропастью, парень поймал себя на мысли, что фамилия призрака показалась ему знакомой. Может быть, он уже слышал о нем в Хогвартсе? Уильям напряг память, но ничего вспомнить толком не выходило, и он, списав на то, что это, должно быть, дух какого-то ныне известного человека или его предка, продолжил диалог.
- Не надо меня никуда, мне и здесь хорошо. Я под мостом, потому что пришел именно сюда. От замков меня уже тошнит. И можешь меня звать просто Уилл, - парень не стал скрывать своими имени. - Но фамилии нет. Я ее проиграл в карты. Знай, никогда не играй в карты со Табаско… Он жулик. Но у него была красивая шляпа. Родителей я не помню, но, кажется, я бывал на кладбище, где их хоронили. Только там теперь такой дом… Красивый дом… В последний раз там жила прелестная дама… А вы помните свой дом?

 

[Камилла Белая]

Услышав возмущение призрака, девочка почувствовала, как жаркая кровь бросается к её щекам и представила, как по ним, должно быть, разливаются розовые пятна. Пусть собеседник - всего лишь бессознательная по сути эктоплазма, собственное невежество, незнание традиций призраков и, как следствие, оскорбление гостя - произвели на слизеринку глубокое и очень мрачное впечатление.

"Нет ничего удивительного в том, что он не счёл меня достойной знать его родовое имя и титул и разговаривает со мной как с постояльцем Кабаньей головы. Яростный возглас о том, что учтивость нужна лишь лжецам говорит о том, что тонкая его натура жестоко пострадала от кулуарных дворцовых интриг, настрадалась от лицемерия этических норм. Настолько, что любое отождествление себя с их носителями, будь то даже утончённость и вежливость, считает для себя невыносимым. Трагическая судьба достойного человека".

Она достала тонкий платок и отёрла со лба капли пота. Лихорадка переходила в самую неприятную свою фазу, когда во все суставы начинает вгрызаться нестерпимый холод и заставляет в буквальном смысле слова дрожать. Она попробовала сдержат дрожь своих рук, но напрасно. Если бы второкурсница знала согревающие чары, у неё не хватило бы силы воли их не применить, несмотря на то, что заклинание ещё больше разбалансировало бы её магию и, вероятно, привело бы к катастрофе.

Камилла так и думала, что призрак познал английский при жизни, ведь к обучению эти феномены едва ли способны, но всё же ей было грустно услышать ответ Уилла. Очевидно, при жизни этот волшебник считал неспособность призраков учиться новому трагичной, поэтому печаль передалась и тени.

"Интересно, каково его полное имя, учитывая, что он иностранец. Улисс? Вильгельм скорее, учитывая, что теперь на родовом его кладбище стоит красивый дом. Повезло, что красивый. Но если я спрошу, боюсь, мнение о моих манерах это не исправит", - подумала Кам.

- Приношу свои извинения за незнание традиций призраков, если мёртвый волшебник, презирающий учтивость, всё же их уважает, это феномен имеет колоссальное влияние и достоин лучшего отношения, чем удостоился от слепого в своей гордыни, толком и не жившего ребёнка .
В своём невежестве я рассудила, что раз Вы закончили свой путь в другом месте, то Хогвартс и его угодья "домом повешенного" не считаются. Но Конечно же, это не так, ведь Вы больше, чем хозяин и постоянный обитатель, вы Гость. Хогвартс - Ваш дом, слова мои были бестактны, я повела себя как ослица.
Я, к сожалению, хорошо понимаю Ваше отношение к замкам, не все они полны этичных обитателей, но этот правила не нарушает. Как Вы понимаете, я тоже не просто так здесь сижу. Свой дом я очень хорошо помню. Дом и родителей. Самые яркие воспоминания моей жизни. Он был... живым. Как Хогвартс, одухотворённый Основателями, только полный любви. Из красного кирпича, немного напоминал Мариенбург, только без крепостных стен. Когда мне было пять, его взяли силой, защитить его было некому, а потом казнили.
А я теперь живу в поместье тётушки, от которое превращено в руины, но благодаря родовым защитным чарам уцелело от аннигиляции и теперь скрыто не только от магглов, но и от магов. Тётушка не стала восстанавливать дом, отдала его своим изысканным растительным гибридам и зачаровала разрушенные своды, чтобы дождь не заливал постель. Там хорошо, спокойно... Как в мире мёртвых.
А есть ли место, где Вы чувствуете себя в мире живых?

 

[Цыган Аче]

Кажется, Камилла признавала Уильяма как призрака, чем он не мог гордиться. Впрочем, гордость за свою успешную ложь вряд ли была делом достойным, однако ж если за эту ложь в конце урока ставили 5, то было, в принципе, плевать. Конечно, в речи призрака по прежнему было много непонятного, но одну из главных вещей, помимо извинений, на которые он отреагировал лишь невнятным бормотанием, он все же был способен сложить в голове. Точно пазл, только не из бумажных деталей, а откровений самой личности, которые по кусочкам выстирали ее историю. И, стоит признаться… Весьма грустную историю.
Грустные истории о жизни созданы для того, чтобы быть грустными. Печальными, жалкими, волнующими, болезненными, порой никому ненужными или отвратительными… Но отчего-то рассказ Камиллы о ее разрушенном доме казался Уиллу… Красивым?
Было ли это из-за того, что он продолжал считать ее призраком, и все, о чем она говорила, не более чем прошлым, которое никак не цепляло не то что его самого, но и само настоящее? Хотя, верь он в то, что она человек, вряд ли бы изменил свое мнение. Уильям не был тем, кто способен на искренние сопереживая. И это признавал. Да, может быть, он иногда делал вид, что кому-то сочувствует, но по крайней мере никогда себе не врал, что видит в этом больше, чем просто историю. Чужую историю. Его совершенно не касающуюся.
Как картины в галлереях. Никого не касаются. Только их создателей. И они просто красивы.
И в то же время Уильям испытывал какой-то трепет перед этой красотой. Она была тем… Чем можно было восхищаться, и делать это, знаете, с такой наивной гордостью, которую обычно дети испытывают от рассказов о героях и драконах.
Уилл любил свою жизнь, свой дом и семью, и он даже подумать бы не смог, что все, что имеет, не потрясающее, однако в действительности его история вряд ли впечатляла так же, как история этого одинокого призрака на мосту. И, пока парень блуждал в сложившемся пазле чужой судьбы по развалившемуся поместью, где тут и там распускались цветы, а на сломанных тумбочках колосилась трава, это все еще оставалось лишь историей ребенка, которому когда-то не посчастливилось умереть в раннем возрасте.
- Место, где я чувствую себя в мире живых?… - Уилл зевнул, облокотившись о стену виадука и как будто ощутив спиной его многовековую жизнь. Что-то заставило его непроизвольно рассмеяться, не громко, а как-то так естественно, будто это был и не смех вовсе, а так, вступление к какой-нибудь песне. Уильям чуть поджал губы, чтобы не ненароком не пошутить в этой абсурдной ситуации, где живой притворяется мертвым, который чувствует себя живым, и не сболтнуть лишнего, но все же спустя минуту тишины разомкнул их. - Во вчера. Все, что у меня осталось. И у всех. У кого-то, правда, там много, у кого-то совсем мало… Вот тебе, например, не повезло… И мне… Тоже не повезло, - Уилл вздохнул и продолжил. - И всем, кто умер, не повезло. Но если бы всем везло, мир бы от глупцов задохнулся. А то что мы погибли, это дело житейское.

 

[Камилла Белая]

Лихорадка усиливалась, девочка прижалась спиной к балясинам, тянувшим тепло, но хоть как-то защищающим от ветра, запрокинула голову, устремив свои довольно большие, светлые практически до белизны газа, выделявшиеся на фоне чёрных синяков, напоминавших грим актёров немого кино из прошлого века, к затянутому клубящимися сгустками облаков низкому ночному небу. Быть может, ей только казалось, что небо содрогается в какой-то отвратительной агонии, но то, что она видело соответствовало её состоянию как нельзя лучше. Волосы её спутались от ветра, и несколько прядей прилипло ко лбу, к тонким и бледным губам. Камилла понимала, что пока температура не поднимется, до школы она просто не дойдёт. Не сможет.
И процесс всё самое неприятное придётся переждать на мосту, не уронив себя в эктоплазменных глазах гостя, выбравшего для себя неблагородный способ сведения счётов с жизнью, разочаровавшись в том, что лицемеры считают учтивостью, при этом сохранившим честь. Своей абсолютно ледяной из-за перенесённой в четырёхлетнем возрасте магической травмы, а потому менее трясущейся рукой Камилла залезла в карман платья и достала две маггловские жаропонижающие таблетки. Едва ли ей это поможет, но всё же это лучше, чем ничего. До губ не донесла - непослушные белые кружочки спрыгнули с непослушных пальцев, покатились по бордюру, бросились в пропасть. Лишь со второй попытки задуманное получилось.

Слова призрака воспалённому её сознанию показались болезненно неконструктивными, но почему-то они показались... искренними. Настолько искренними и глубокими, что Кам сочла, что они едва ли могли принадлежать имитации человеческого сознания.
Призраки... выглядят по-своему счастливыми, они не понимают, что их жизнь неполноценна, что с ними что-то не так. Как слепой от рождения не понимает, как это - видеть свет. Эти слова, подходящие очень мудрому, отчаявшемуся и похоронившему свой потенциал волшебнику сковали её нервы льдом.

"А что если гость - не призрак. Если он - юный сотрудник Министерства, узнавшего об операции, наблюдающий за её последствиями и готовый в любую минуту оглушить меня и доставить в штаб? Считает меня "уже мёртвой". При этом и себя тоже. Похоже на то, что сочувствует мне и хоронит себя из-за понимания того, какой отвратительной системе служит".

Голосом в котором послышался металл, едва-едва, но заметно, девочка ответила:

- Погибают вовсе не глупые, глупых хранит закон, погибают сильные и гордые, те, кто не может смириться, те, кто бросает вызов. Погибают умные и честные, потому что они опасны тем, кто держит власть, выживают те, кто умеет приспосабливаться - паразиты и рабы. И глупцов среди последних хватает.
Смерть освобождает от бремени ответственности. Это, знаете ли, неплохо. А если Вы всё ещё находите силы любить прошлое, значит, у Вас есть силы на то, чтобы воплотить эту любовь в настоящем ради будущего. Просто не надо сдаваться. Если ты умер и всё ещё любишь - значит ты жив и можешь за любовь бороться.