Виадук

[Цыган Аче]

Отчего-то Уиллу показалось, что ему действительно легко быть призраком в этот момент. Настолько, что если бы кто-нибудь сказал ему, что он вовсе не живой и обманывает себя, то с лёгкостью, вернее сказать - с охотой принял бы это утверждение. Сидишь себе под мостом, никого не трогаешь, тебя никто не трогает, несешь, в случае чего, всякую околесицу… И воображаешь из себя сильно умного. В общем, ничего не делаешь, но раз ведешь себя как порядочный, по мнению призрачного общества, гражданин, чувствуешь себя молодцом.
Ну, еще говорить красиво научиться бы, и вообще чудесно.
Только вот, увы и ах, Уильям помнил, что кроме этого ему еще нравился быстрый стук сердца в груди, и оно было ему дороже. Да и… Будь он настоящим призраком, вряд ли бы вел тихую жизнь. Стал бы вторым Пивзом, а то и похуже! И соль с сахаром постоянно бы находились не на своих местах…
Уилл погрузился в мысли о том, каким действительно призраком мог бы стать, и лишь краем глаза заметил что-то белое, улетевшее в пропасть, а может быть, даже чей-то хвост, бросившийся это ловить. Он недоуменно поднял бровь и попытался рассмотреть во всепоглощающей тьме хоть что-то, но было совершенно очевидно, что это ни к чему не привело. Парень поднял голову, но и сверху все было спокойно, будто то он видел лишь капли слез, упавшие в озеро и бесследно растворившиеся в них.
А над гладью воды был слышан лишь голос Камиллы.
Уильям ничуть не удивился, когда та вновь отвечала ему все теми же сложным, но превосходным языком. Впрочем в этот раз он все понимал, и, что важнее - был со всем целиком и полностью согласен, только от этого почему-то в его глазах все эти сильные и умные люди меньшими дураками не становились. Хотя, сказывалась ли на такой точке зрения маска «призрака»? Может быть. Наверное, поэтому Уилл в принципе всех на земле хотел считать дураками. Просто у кого-то в степени стоит 1, у кого-то 5, у кого-то 2x-y, а у кого-то чертовски огромное число.
- Да, пожалуй… Вы правы. Но правы абсолютно так же, как сотни других людей. А еще как права рыба, которая сидит на дне и прячется и сидит и прячется, а вдруг нее акулы, и она сидит и прячется и прячется и так пока лапочка не перегорит, - в конце Уилл, не сумев сдержаться, или вовсе этого не хотев, рассмеялся. Доска под ним засуетилась, и парень как будто бы чуть не свалился, но удержался, вовремя «прилипнув» к стене. Сердце предательский екнуло, не ожидавшее такую внезапную подлянку от борда. Уильям облегченно выдохнул и, опираясь руками о кирпичи, которые вряд ли когда-нибудь ожидали такой близости, начал осторожно подниматься. Сначала одну ногу, потом вторую он поставил на доску, и, наконец, встал в полный рост. И понял, что хочет уже, наконец, увидеть этого чертового призрака.
Но раскрывать себя… Эта затея ему не сильно нравилась. Он был из тех людей, кто с трудом снимает маску, и, вжившись в роль, пускай даже такой неприятной твари, как висельник, будут играть ее до конца. Причем, кажется, Уилл сейчас больше думал даже не о том, что это спугнет саму Камиллу - признаться, в этот момент ее личность была для него совершенно не важна - а просто о том, что закончит этот хороший спектакль. А ведь у него действительно хорошо получалось… Наверное. По крайней мере, Уильям верил, что мертвец из него вышел потрясающий.
Но кто вообще таким, черт возьми, гордиться?…
Парень что-то недовольно пробурчал. Однако злостное любопытств - будь оно проклято! - внутри подстрекало и, словно ужасно капризный ребенок, тянуло свои наглые ручонки к желаемому. Манило вылезти из укрытия, посмотреть на того, с которым он все это время общался… Ну хоть… Немножечко. Одним глазком. Она, казалось, походило уже и не на любопытство вовсе, а на искушение, от которого не удержался в свое время даже Орфей… Уильям цыкнул, но все равно начал медленно подлетать к выходу.
Сердце застучало чуть быстрее. Сам того не осознавая, парень поддался риску, и уже с каким-то трепетом замер у самого края, изучая стены виадука. Он резко выдохнул и, как будто внезапно осмелев, высунулся и посмотрел наверх, туда, где, предполагалось, находился его собеседник. Но тут же спрятался обратно, точно чего-то испугавшись, хотя страха, как такового, он не чувствовал, просто, вероятно, Уильяму нравилось так себя вести.
Всего на какую-то жалкую секунду он увидел чей-то темный силуэт, сидящий на краю моста. Вдруг Уильяму почудилась, что призрак только и ждал того, что парень себя выдаст, и сейчас, когда он выглянет снова, никого уже не будет наверху, или… Дух вовсе может оказаться у него за спиной…
В эту же секунду!
Уильям резко обернулся. Он пристально вгляделся своими янтарными глазами в пустоту, будто бы намереваюсь поймать чей-то взгляд, но лишь ветер потрепал его волосы, и все остальное, казалось, было мертво. Юноша прищурился и вновь повернулся к выходу. Любопытство вновь ударило в голову.
Уилл провел рукой по стене и вновь приблизился к краю. На этот раз он чувствовал больше уверенности и, скорее, его вело желание рассмотреть получше увиденный силуэт, который, может быть, уже и не было? Но сомнения развелись, стаяло парню вылететь из укрытия и обернуться на виадук.
Он смотрел сверху вниз на Камиллу совсем не двигаясь и с абсолютно нечитаемым выражением лица. Было не ясно, увидел парень именно то, что хотел, или нечто совершенно другое, искажающее его изначальное представление о призраке. И действительно ли это… Она? Вымысле, тот, с кем он все это время разговаривал, или же просто совсем другой человек, а настоящей Камиллы уже и нет… А может быть… И не было? Однако все, кажется, просто сводилось к тому, что он испытывал сомнения.
Светлые, контрастирующие с окружающей тьмой волосы, платье, белые чулки и носки, какой-то… Страшно-болезненный вид… И правда похожа на призрака… Но почему Уильяму казалось, что именно «похожа»?
Сам того не осознавая, он начал подниматься к ней. Парень как-то не думал о том, что Камилла могла его заметить, но и она сама, кажется, не думала опускать голову, продолжая смотреть вверх. Приблизившись, Уильям заметил, что она слегка дрожит. И… Нормально ли это? Парень не знал. Казалось, он видел перед собой не то, что не призрака, но и не человека. Странное существо, которое вызвало любопытство. Или так действовала окружающая атмосфера?
«Что же… Это?…» - мимолетно пронеслось у Уилла в голове, когда он дотронулся до ее правой руки. Сам не заметил, как успел. Но пальцы, что интересно, не проходили сквозь ее тело: Камилла была весьма осязаемой, только сама рука, покрытая тканью перчатки, ощущалась… Странно.
- Она у тебя… Чертовски… Холодная, - тихо сказал Уильям, недоуменно смотря на девочку.

 

[Камилла Белая]

(Внимание: отыгрыш происходит по предварительной договорённости. Игроки друг к другу проявляют уважение и ни одно животное при съёмках не пострадало)


Камиллу начало колотило так, что разговаривать, не прерываясь на стук зубов, было уже почти невозможно. Что-то в речи таинственного собеседника показалось ей странным... Очень настораживающим и одновременно гнусным, что-то, что было перед смехом, не похожим ни на самоироничный смех тоскующего по жизни призрака, не на смешок рефлексирующего агента на задании. Что именно, скрученное лихорадкой и болью сознание сразу не уловило. Она ответила мудрому волшебнику, кем бы он ни был, живим или мёртвым, юным только по голосу и ауре или настоящему подростку.

- Глупость присуща всем, Вы абсолютно правы, иначе каждый бы был Абсолютом-д-д-д. У большинства глупость из врождённого качества, свойственному всему живому перерастает в порок, лишающий человека способности видеть этот мир в максимально доступным для данной формы жизни приближении к объективной реальности. Бережет от этого неприглядного зрелища, потому она так соблазнительна. Д-д-д-д.. Что же касается выживания, всё зависит от приоритетов. Если рыбе важна честь и рыбная её родина, вряд ли умно с её стороны таиться. И погибнуть, отдав все свои силы на защиту или воплощение того, что любишь - не самый глупый исход-д. А вот если рыба кроме существования своего ничего особо и не ценит, конечно, она поступает умно, но лишь в рамках своего понимания ситуации. Она же не знает, что презрение чистокровных волшебников к подобной маггловской форме сознания может д-дурно влиять на её сны.

"Рыбы бывают магглами, магглами бывают и рыбы", - крутилось в голове слизеринки.

И тут Камиллу пронзало, как молнией, болью понимания. "Лампочка перегорит". Это не случайный набор слов, не присказка наподобие излюбленного ею обращению к бундимунам-богам, не древний фразеологизм, пришедший из античности или Мерлин ведает, откуда ещё. Она помнила ещё с шестилетнего возраста, с того времени, как спросила тётю о том, какова природа маггловского света, что лампочка - это изобретение магглов, заставляющее в искусственно созданной Пустоте сиять, отдавая энергию своей сути распятый между электродами агонизирующий под напряжением вольфрам. Что такое Вольфрам, Камилла не знала, знала, что что-то волчье, но не крем, что-то ещё. Эльфа хранительница знаний сказала, что "пена". С тех пор девочке периодически снились умирающие одинокие волки с пеной на губах.
""Перегорит" Конечно, так магглы описывают гибель вольфрама".

И человек, вернее то, что она принимала за человека, на самом деле - магглов сын. Сопоставив речь, задорную ауру, смех, она пришла к выводу, что шаловливый подросток просто так, от нечего делать обманул её, вызвал на рассказ о таких воспоминаниях, которыми она не делилась до этого ни с кем, познал её сердце в рамках розыгрыша, она отмела вариант, что волшебника магглы просто воспитали, как Синклер: на такое нерациональное коварство могли быть способны только магглы и их дети, таинственный незнакомец был классическим маггловым сыном. Врагом как он есть.

Шок не позволил ей сразу почувствовать прикосновение, ещё раз подтверждающее неутешительные выводы: дотрагиваться до благородной незнакомки без её позволения - на такое могли быть способны только враги. При других обстоятельствах оно могло бы само по себе спровоцировать реакцию самую жесткую.

В реальность "здесь и сейчас" вернул голос юноши.

Больше всего Камилле хотелось съязвить по поводу внимания к её травме, верёвки и двойных стандартов. Но с малых ногтей она знала святое правило: "нельзя тратить время на разговоры, упуская свой шанс победить".

Медленно опустив голову, девочка навела свой холодный, неумолимый, немигающий взгляд практически белых глаз с отсутствием видимых ресниц в глаза цвета чая с добавлением большого количества лимонного сока.

Облик блондина со шрамом на губе, в рваных, что было видно даже в темноте, штанах, в чёрном браслете несколько не вписывался в её представление о классических врагах, но быстро сознанием по требуемые характеристики был подогнан.
А вот летательный аппарат пробудил интерес по меньшей мере, а по большей - уважение. С учётом запрета Министерства на заколдовывание чего либо, кроме идиотских мётел, за такую вещь парень вполне удостоиться путёвки в Азкабан с на пару с самой Камиллой.

Но времени на вопросы не было. "Он видел моё лицо, знает моё имя, видел мою болезнь, ему нельзя доверять, а потому он должен умереть. И быстро".

Не сводя ледяного сводя взгляда с расширенных в темноте зрачков юноши, девочка нашла в себе волю резким движением дотянуться до трости и изо всех отчаянных сил человека, встретившего врага в момент своей слабости и боли, ударить ей по тому, что служило подростку летательным средством, просто вышибив его у юноши из-под ног.

 

[Цыган Аче]

[Warning: отыгрыш происходит по предварительной договорённости. Игроки друг к другу проявляют уважение и ни одно животное при съёмках не пострадало.]

Когда земля уходила из под ног, в голове юноши было лишь одно: «Какого черта… Какого черта сейчас произошло!»

Кажется, сейчас Уильям четко видел перед собой человека. Камилла дышала, и, хоть вид ее был внешний мягко говоря болезненный, она все еще могла быть тем, в ком существует жизнь. Может быть, Уилл даже слышал стук ее сердца, либо же путал ее со стук со своим, ведь в собственной грудной клетке билось не тише. И о страхе тут не могло бы быть и речи.
Уильям убрал ладонь с чужой руки. Несмотря на это пальцы продолжали чувствовать холод, такой мерзкий, проникающий… Словно он только что подержал железку, лежащую на морозе. Но могло ли быть таким тело человека, который «просто замерз»? Не-е-ет, обычно люди мерзнут временно, а тут было что-то более постоянное, как неповторимая аура отчаяния в больничном крыле. Вы можете подорвать его и выстроить новый, но сама суть места останется прежней. Будто все уже давным давно предрешено.
Если бы Уиллу дали тест, где в одном из заданий нужно было бы подобрать хозяина под ощутимый им холодом, то он точно бы обвел вариант ответа с мертвецом. Только… Кем же была тогда эта бледнолицая барышня?
Парень не отводил взгляд от девочки. Непроизвольно краешек его губы дрогнул, и недоумение на лице Уилла сменилось каким-то подозрительным интересом, он еле заметно ухмыльнулся, продолжая нагло пялится на Камиллу. Все, что он мог сказать, уже сказал, и больше его разговоры не интересовали, так же как и объяснения своего поступка и извинения. Парню было откровенно плевать на вежливость сейчас. Он думал только о своем любопытстве.
Да, возможно, никакого подвоха и не было вовсе, Камилла была простой девчонкой, только вот Уильяму хотелось верить, что эта особа в платье, так беззаботно сидящая на краю моста над чертовой бездной, да еще в столь поздний час, была не так проста. Будто бы неизвестный ему персонаж из сна.
Чем больше Уилл смотрел в ее блеклые глаза, тем больше они его пугали, и тем сильнее становилось ощущение, что это ему сниться. В действительно же все, конечно, было хорошо, и здравым смыслом Уильям это понимал, но именно в таких ситуациях, когда существует что-то «необыкновенное», мы меньше всего ходим слушать голос разума. И, наверное, только что-то радикальное, например, удар тростью поможет вывести из транса.
Взгляд Камиллы Уильям воспринимал не больше, чем игру, обычные гляделки, где девочка, кажется, просто не хотела проиграть. Она не была похоже на человека, который так спасется от своей растерянности, и Уилл все пытался понять, о чем же на самом деле думает эта девочка. Но только тревога, которая исходила от ее ледяных глаз, отчего-то не покидала парня, и увы, сигнал об опасности слишком поздно настиг Уильяма.
Словно молния, сверкнул момент осознания, когда Камилла замахнулась откуда-то взявшейся тростью. В голове тут же пронеслась мысль, что его сейчас ударят, но вместо чувства боли он ощутил, как предательски замерло сердце. Потом подпрыгнуло и со всей дури рухнуло вниз. Тело, словно цунами, окатил страх, перевернул в секунду все, включая чувства и мысли, а способность дышать просто захлебнулась в нем. Улыбка тут же исчезала с лица парня, его глаза расширились, и, будто в замедленной съемке, он наблюдал, как все выше и выше становиться Камилла. И доска больше не чувствовалась под ногами.
Уильям только и мог, что пожалеть о том, что наплевал на крепления.
Не отдавая себе отчета где и что, когда ясность ума, казалось, вдребезги разбилась, а осколки, отрастив крохотные ножки, разбежались в разные стороны, сквозь пелену паники Уилл задел рукой край моста и, действую скорее на инстинктах, когда сознание было сосредоточено лишь на выживании, попытался за что-то ухватиться. Только камень предательски проскользни по ладони, царапая ее. Уильям выругался и, не контролируя свои действия, вытянул руку, причем в этот раз ей действительно что-то хватая, только от осознания результата парень траекторию полета не изменил. Он продолжал падать, только уже прихватив с собой наглую девчонку. И мы не уверены, но, возможно, на краткий миг было видно, как он ухмыляется, прежде чем совсем попрощаться с виадуком.

 

[Камилла Белая]

(Внимание: чувствительным и ещё совсем юным волшебникам этот пост лучше не читать!)

Разум Камиллы, как и свойственно разуму волшебника, в критический момент ускорил субъективное время. Провожая взглядом расширившиеся ещё больше зрачки белокурого юноши, она, сквозь горячечную мглу и боль в костях, усилившуюся от движения и удара, думала о том, что маггловы дети порой выглядят совсем как люди, что у них бывают очень даже красивые глаза. А ещё неплохо было бы оттолкнуть его подальше ударом ноги или трости, чтобы за бордюр не зацепился, жаль, кодекс чести не позволяет применять "маггловский мордобой". Девочка настроилась на тело врага, наследственные задатки легилимента позволили войти с ним в резонанс, и аккуратно передала ему настройку на свою лихорадку, делающую ладони мокрыми и скользкими. С удовлетворением пронаблюдала, как рука его судорожно скользнула по камню и исчезла из виду. Но тут... Почему слизеринка не подумала об этом раньше? Сам факт прикосновений казался ей настолько из ряда вон выходящим, что в расчёт она его возможность просто не взяла.
Щиколотку её с воспалённой костью и искусно закрытым но не зажившим без возможности применения целительной магии разрезом, пронзила нестерпимая боль, девочка ощутила, как она перешла сперва на всю ногу, затем на дальше. На краткий решающим момент сознание её покинуло. А в следующий миг Камилла уже чувствовала, что падает. Падать ей было не впервой. Однажды она сорвалась с молодого, буйного фестрала и отлично узнала ни с чем не сравнимое чувство пустоты в животе и прилипания органов к диафрагме. Дух захватило от самого падения, безусловно, на инстинктах, но ещё больше - от предвкушения знакомой боли удара о землю и переломов.
Камилла знала теорию амортизирующих чар, так как тётя достала старый набор школьных учебников с программой времён Гарри Поттера, а вновь позволять своим костям ломаться от падения ну уж очень не хотелось, но на практике применить их не могла в силу возраста и своего состояния. Более того, отчаянный рывок за щиколотку развернул её тело в воздухе, они поравнялись с юношей, и тот обхватил её талию вместе с руками, не давая ни малейшей возможности достать палочку.
Оставалось надеяться, что старые учебники чудом были и у Уилла, но надежда эта была минимальной.
"Доставай то, что у тебя вместо палочки, лжец!"- мысленно требовала Кам, гладя на сокращающиеся в длину выделяющиеся на фоне чернеющих ночных проёмов призрачно-серые опоры виадука и спешащие навстречу вполне различимые во тьме крупные, грубые камни. Земля становилась всё ближе, но мальчик руки не разжимал.
"Умереть в объятьях врага, магглова сына, разделив с ним участь. Наверное, - это не самая плохая смерть. Но я просто не_имею_права".

Критические ситуации активируют порой способности, о которых волшебник и не мыслил, и Кам об этом знала. Глаза её закатились, и из спокойно бившегося сердца, готового встретить смерть, выросла и распустилась чёрным цветком пустота, впитавшая и боль, и заботы, и образы. Лишенное внешнего контекста я почувствовало себя в невесомости, и не было кроме него и пустоты ровном счётом ничего. Ни несущихся навстречу скал, ни врага, ни потоков воздуха, ни памяти, ни страданий, ни любви. Оставшись с пустотой наедине, лишь тогда оно совершенно чётко осознало присутствие и третьего начала. Оно было неотъемлемой частью я, и в тоже время - его матерю в той же мере, в какой и матерью пустоты. Магия. Изначальная сила, породившая мир.
Магия приняла девочку так же безоговорочно, как пустота. Такой, какая она есть, со всеми её попытками совершить невозможное, со всеми чарами для мётел, убивающими её изнутри. Ведь все явления мира имеют в ней свой исток, она властна над временем и пространством над трансформацией материи и смысла, и никто, и ничто не может быть ей чужим. Все противоречия не имели больше значения, все они стали частью предвечного узора силы, неразрывного, единого, вневременного.
Осознав себя красками и линиями узора Камилла едва не перестала существовать как личность, но всё же не перестала. И личная её энергия скоро вновь обособилась, правда теперь она была иной. Целостной, слаженной и монолитной.

Вынырнув во вселенную падения и несущихся навстречу камней, девочка ощутила магию, пронизывающую воздух, примерно как магнитное поле при поднесении друг к другу магнитов с одинаковыми полюсами, не как то, что можно потрогать, но определённо как что-то плотное. В костях нарастало напряжение, боль никуда не делась, лишь усилилась, но теперь почти не имела значения. Как птица чувствует крыльями сопротивление воздуха, так Камилла воспринимала магию стихии неба, и тело её, вовсе теперь ей не чуждое, больше не стремилось с бешеной скоростью к породившей его земле, но медленно опускалось, управляемое свободным от оков и страха, и боли сознанием. Вцепившийся в него старшекурсник вовсе не казался бременем, лишь фактором, смещающим центр тяжести: чары для мётел последнего поколения были рассчитаны на нагрузку большую, чем пара учеников. Растянув последние метры падения секунды на три, она плавно опустились на каменистое, покрытое рытвинами дно ущелья, и дети твёрдо стали на ноги.
Камилла при этом полный свой вес не возвращала, помогая измученному телу держать вертикальное положение магией.

Когда Уилл разжал свои руки и отнял их от её талии, следом за ними потянулись чёрные при минимальном свете пасмурной ночи нити - все они были в густой влаге, как и его рубашка, и частично - брюки. Опустив глаза, девочка увидела, что почернели и верх её платья, и перчатки, и чулки, на подоле проступали тёмные, отливающие алым пятна... Швы её были высочайшего качества, но магией скреплены не были, и от непривычной нагрузки разошлись и кровоточили. "Не страшно, подумала Кам, - после восстановления баланса личной магии Корововосполняющее зелье мне не повредит, как и другие зелья, и организм придёт в новую для себя норму максимум за пару дней. Как же всё-таки... естественно для мага - летать..."

Сейчас, помимо лихорадки и возвращающегося естественного восприятия боли, её заботил лишь один вопрос: как избавиться от свидетеля, не оставив улик.

 

[Цыган Аче]

Кажется, это было уже давно, еще в самом-самом начале учебы, когда Уилл в первый раз знакомился с падением. Не просто с падением с кровати утром, не с падением с дерева и уж тем более не с падением с несущегося по склону велосипеда, а с тем, что как раз подразумевает, что «следующего раз уже не будет». Признаться, Уильям и не предполагал, что характер у доски будет такой, что на простые уговоры и усилия, сделанные над собой в попытках взмыть в воздух, ей будет откровенно плевать - вероятно, она обожала глумиться над ним - и для того, чтобы снискать ее расположения, от хозяина потребуется все его безумие и прыжок с крыши, впрочем тогда - он знал - был готов к такому. Тогда это было необходимостью, причем необходимостью, подкрепленной решимостью и уверенностью, что все закончиться хорошо, парнем как-то по умолчанию управляла вера в то, что в последний момент борд полетит, однако сейчас, кажется, Уильям даже не понимал, имеет ли право на надежду.
Но на что, в самом деле, он мог надеяться?
На удачу, супер-героев, Бога?
На то, что он долбаный волшебник? Ты волшебник, Уильям! Ага, щас. Какая, черт возьми, была сейчас польза от магии, если ей он мог воспользоваться только с помощью палочки, а ее, как неожиданно и неочевидно, с ним рядом не находилась и, кажется, даже космонавты в космосе были к парню ближе, чем она. Ты просто обычный идиот, Уильям, вот кто! И, если честно, сейчас юноша действительно ощущал себя беспомощным как никогда.
Конечно, как и любое другое живое существо, парень из последних сил хотел отрицать смерть, бороться с ней, убеждать себя, что выживет. И в то же время как живого существа, не лично Уилла, а обычного человека его отличала одна простая мысль.
«Мне конец».
В шаге от смерти голова была полна самых разных эмоций. Сильный страх, действующий больше на подсознательном уровне, гнев, именно такой, который в момент способен назвать виноватым буквально все на свете, ощущение чего-то неправильного и абсурдного, когда изменения происходили именно тогда, когда, как казалось, совсем не могли происходить, однако, в сущности, все это не могло быть осознано в полной мере в столь краткий срок падения, которое, очевидно, и в лучшем случае не продлилось бы больше 4 секунд, и просто сливалось в панику, которая, словно фейерверки, взрывалась в голове. Впрочем, Уильям как-то само собой понимал, что все происходящее внутри и снаружи него элементарно бессмысленно, и думал только о принятии неизбежного и мгновенной мести, что было единственной «хорошей» новостью в данной ситуации. Его губы чуть дрогнули, когда он сильнее сжал Камиллу в своей хватке, представляя, какая их ждет в Аду встреча…
Только вот Уилл так и не увидел дверей Преисподней.
В момент, когда парень уже готов был чувствовать удар о землю, он ощутил, что происходит нечто странное, причем не с ним, не с пространством вокруг, а с той, что крепко держал, будто бы ее тело обрело большую устойчивость в воздухе, потяжелело, но направило свой вес не вниз, а вверх. Держась за нее, Уильям чувствовал, что не так беспомощен перед силой тяжести, стремившейся придавить их к поверхности, а земля уже не приближалась с той же неумолимой скоростью. Наоборот, она приняла их легко, точно не планировала становиться их погибелью секунду назад.
И, признаться честно, Уильям чувствовал себя маленьким ребенком, которого жестоко развели. Или дураком, который не может найти ответа на вопрос учителя и стоит перед всем классом, что-то бормоча под нос. Вроде бы, нужно радоваться, однако…
Что, мать вашу, сейчас произошло?!
Парень не сразу разжал руки, пребывая в таком глубочайшем замешательстве, что Черное озеро по сравнению с ним походило на обычную лужу. Но стояло отпустить Камиллу и сделать шаг в сторону, к хаосу в голове, сбивчивому дыханию и бешено колотящемуся сердцу добавилось еще неприятное ощущение… Пропитанной мерзкой, липкой влагой одежды. На первый взгляд Уиллу показалось, что это что-то, появившейся само собой, как будто жидкое, концентрированной зло, результат страшного колдовства, но довольно скоро он смог понять, что это всего лишь кровь.
Всего… Лишь.
И Уильям уже не представлял, куда уж больше вопросов.
- А… - Уильям поднял руки, рассматривая испачканные рукава, и после перевел взгляд на Камиллу.
Она стояла перед ним, не двигаясь и ничего не говоря, а вся ее одежда была пропитана густой чернью, режущей нос своим металическим запахом. И на этот зловещем фоне лучше всего выделялись пронизывающие холодом глаза, смотрящие на Уильяма так же… Как тогда, на мосту.
Парень чувствовать, будто бы его посадили в клетку вместе с диким зверем, основная цель которого - наброситься на него. Он непроизвольно сглотнул и коснулся рукой горла, словно сам взгляд этой особы действовал, как лезвие. Но только лишь страх испытывал Уилл в этот момент? Казалось бы, он должен был видеть в Камилле врага, от которого - как требовали остатки здравого смысла - следовало скорее спасаться, только блестели ли так же глаза у того, кто хотел бежать? Нет, ему был интересен этот зверь. Было интересно существо, на которое он смотрел, не отрываясь, и видел в нем «необыкновенное».
И все же Уильям ценил свою жизнь, и просто покорно наблюдать, как его ее лишают, он не собирался. Однако как нужно было себя вести в этот момент? Чтобы зверь не сорвался. Юноша даже не понимал, почему эта девочка так сильно хочет от него избавиться, только если из-за обмана, но из-за него, как ему казалось, у детей не принято сбрасывать с моста. Или, может быть, она таила обиду на него изначально? Но как, если Уилл с ней никогда не связывался? А может быть, у Камиллы просто такое хобби?… Ох черт, юноша действительно был без понятия, от чего отталкиваться, но следовало скорее что-нибудь предпринять, иначе он уже слышал открытие дверей на тот свет…
- Я… - парень запнулся, подбирая слова. Взгляд девочки продолжал ощущаться холодом у шеи, но Уильям заставил себя не чувствовать это, держать голову прямо и уверенно смотреть на «человека» перед собой. - Я впечатлен тем, что ты сделала во время падения. Это… В смысле, ты парила, и это удивительно! Но… Могу я узнать… Зачем ты вообще так поступила? Столкнула. Ты правда хотела, чтобы я… Разбился? Но почему? Это из-за моей шутки? Я не понимаю… Прости уж, если я такой идиот и не понимаю! - Уилл развел руками, чувствуя, как вживается в роль. - Нет, я действительно понятия не имею о том, о чем ты думаешь, но… Знаешь, я уверен в том, о чем думаю Я и явно не о том, чтобы навредить тебе. Поверь, твой поступок не лучше поступка тех, кто лишил тебя твоего дома. Ты ведь наверняка думаешь, что это неправильно? Но идешь тем же путем… Чудесно. - Уилл наклонил голову чуть на бок и сделал шаг вперед. Чертов безумец.

 

[Камилла Белая]

(Внимание! Чувствительным и совсем ещё юным волшебникам лучше сей пост не читать! Игроки относятся друг к другу с уважением, сюжет оговаривается заранее, и ни один пушистик во время съёмок не пострадал).

Борясь с подступающей тошнотой - даром решившего отомстить за игнорирование его интересов, дав волю боли, тела, девочка, не сводя взгляд с Врага, продумывала чёткий план действий.

Краденой на каникулах, да так пока и не возвращённой Осиновой палочки у неё с собой не было, использовать свою для заклинания смерти - дело рисковое, если падёт подозрение на учеников, что вероятно, ибо расследование будет серьёзным, в несчастный случай без трупа со следами падения никто не поверит, её палочку проверят первой, и Приори Инкантатем оборвёт её планы, свободу и, быть может, последний шанс на выживание Магической цивилизации и живой планеты в целом.

Камилла вспомнила свои беседы с профессором Трансфигурации и в который раз поблагодарила её за знания, а себя - за предусмотрительность.

"Заклинание Дуро действует на надетую одежду так же, как и на тыквенный торт в руках ученика. Им - сделать рубашку твёрдой.
Заклинание Планус, сделав яблоко плоским, раздавит сидящего в нём червячка. Им - сделать рубашку плоской.
Вспышка боли и энергетический удар будут сильными, но дисбаланс уже не страшен, крови будет много, но заклинание Экскуро и так придется применять на всей территории приземления.
Труп - не человек, обыкновенный предмет, его можно уменьшить Редуцио, сделать твёрдым и донести в кармане, как камушек, до магического аннигилятора, но он школьный, и нет гарантий, что магия замка ничего не зафиксирует и вообще сработает на зачарованном теле студента, лучше сделать его плоским, раскрошить в кулаке (жаль, нет с собой ступки) и развеять над озером. Когда заклятие спадёт, пировать им будут разве что мальки с планктоном. Но что делать с доской и его палочкой, когда нет под рукой перечного импа, а чарам Инсендио в омагглившейся школе не обучили даже на втором курсе? Спасибо тётушке, доставшей учебники со старой программой. Попробую применить эти чары и буду надеяться, что они подействуют".

По своему обыкновению держа противника прямым немигающим взглядом, девочка потянулась за палочкой. Парень, как ни странно, этого не делал. Тут по его растерянному виду слизеринка поняла, что... у магглова сына просто с собой её не было. Волшебник, особенно не обременённый излишним самоконтролем, в момент опасности инстинктивно схватился бы за палочку, даже если бы не знал спасительного заклинания. Юноша, думая, что умирает, держался только за врага.

"Его нормальное состояние - магическое бессилие", - бесстрастно констатировала Кам, и мысленно занесла вывод в Дневник наблюдений.

И тут он заговорил. Торопиться было некуда, раз у него не было палочки, и Кам позволила ему закончить, почему-то, вопреки здравым прогнозам, надеясь услышать красивое последнее слово и просьбу передать матери, что сын погиб, не сдавшись.

Его слова походили на попытку маггловского обывателя, привыкшего к вере в человечность, разросшейся как плесень в безопасности, организованной ему скотоводами, спастись , но они были не просто наивными, они были... чистыми. В них чувствовалась искренняя жажда правды. Понимания. Да, он не заколдовал свои кости в обход закона Министерства, всего лишь добыл летающую доску, но это то, что люди, мыслящие шаблонами не делают. Парень не пытался бежать, не кидался в ноги, как это сделал бы прирождённый раб, чувствую,что победить не может. Он гордо держал голову, шел прямо на неё и хотел знать правду, даже если бы она оказалась для него последней. И Камилла решила, что он её заслужил.

- Я не считаю, что министерские маггловы дети поступили неправильно,- голос её был всё ещё хриплым, но зубы уже не стучали, - они поступили грязно, отвратительно, но рационально, исходя из их ограниченной способности мировосприятия и соответствующих приоритетов. Это мы, заступники Магии, Природы, Свободы и Чести нашей расы, весь мой род, единомышленники очень неправильно поступили, что не смогли их победить.
Ты интересный человек, и доска твоя говорит о тебе, что ты намного умнее, чем многие. Но ты видел то, чего видеть был не должен. Я не могу тебе доверять после твоего обмана. И я знаю, что ты из маггловского мира, и что детям магглов доверять нельзя, как бы сильно ни хотелось. Ты опасен не только для меня, но и для всей нашей расы, и для планеты в целом. Поэтому сейчас ты умрёшь.
Что передать твоим близким?

 

[Цыган Аче]

Хорошо, что Уилл узнал, почему Камилла хотела его убить, плохо, что он пока что не понимал, что делать с этой информацией дальше, но, очевидно, это были уже его личные проблемы.
Проблемы, которые следовало решить как можно, черт возьми, скорее, иначе Уильям рисковал отправиться в гости к Дьяволу гораздо раньше своего расписания. Каким вообще образом можно было пройти путь от простых покатушек на борде до угрозы смерти от какой-то девчонки за ночь? Ох, наверное, Уиллу меньше всего хотелось думать о том, насколько невезуч сегодняшний день…



«…сейчас ты умрешь.»
Какой же странной казалось эта фраза, сказанная устами ребенка! На вас будто бы направил пистолет младенец, да еще с таким лицом, точно вы перешли дорогу его клану. Нет, серьезно, эта девочка, ведомая каким-то своими «высшими целями», смотрелась слегка комично в роли палача, только вот, увы, Уильям не мог позволить себе похлопать ее по головке и сказать «Как молодец», а потом в сторонке посмеяться над ее желанием казаться серьезной. Вероятно, не только потому, что ситуация вряд ли была для этого подходящая, но еще из-за реального чувства угрозы, хозяйничавшего в голове.
Может быть, ее глаза обладали какой-то особой магией? Вселять страх и убежать в безжалостности их хозяина.
И в то же время другое существо поселилось внутри Уилла. Помимо того, что все естество парня буквально вопило о том, что этот зверь уже готов наброситься на него, Уильям испытал некоторое странное, можно даже сказать - нездоровое чувство волнения, будто бы он лишь «играл роль жертвы», а клыки и когти совсем не настоящие. Может быть, так организм реагировал на опасность, включая заместо грустного фильма веселые мультики?
Но нет. Это определено отличались от простого желания сбежать от происходящей вокруг чертовщины. Слушая Камиллу, Уилл вновь неосознанно оторвался от реальности и, пока любой другой человек на его месте мог бы думать только о том, как ему выжить, вновь видел в девочке образ «необыкновенности». Просто… С какой вероятностью, даже в Хогвартсе, вы встретите человек с более впечатляющей судьбой? Поэтому-то Уильям чувствовал сейчас беспокойство за свою жизнь горазд меньше, чем интереса.
И, могло показаться, это не было лучшим решением в тот момент, однако именно оно позволило Уиллу прийти к элементарному осознанию.
Мир Камиллы был другим. Ей были присущи более мощные идеи и планы, в этом то она отличалась от большинства «простых» школьниц. Когда парень получил право говорить, понял, что нужно играть масштабнее, выходить на большое поле, где от простого разговора толку не было бы никакого, следовало кричать.
- И все? - Уилл молча пялился на девочку. Казалось, он выглядел слегка разочарованным. - Это - вся причина? Ты хочешь убить меня потому, что не доверяешь? - парень ухмыльнулся. - Ты, должно быть, издеваешься… - он зачесал челку назад и удрученно вздохнул. Чуть помедлив, он пристально посмотрел Камилле в глаза и вытащил из кармана нож, которым царапал стену. - Что там обычно приносят… Клятву? Пф-ф. Эти идиоты используют тот же язык для предательства, что и для убеждений в верности. Что насчет этого? - Уилл быстрым движением выдвинул лезвие и полоснул себе два раза по руке, сморщившись от боли. - В конце концов, какая разница, верно? Если ты меня сейчас убьешь, телу будет плевать, в каком оно состоянии. Только оно, - парень продемонстрировал кровоточащий порез. - Доказательство того, что я никогда не был против тебя и уж тем более… Хах, этот ж надо было так сказать… Не был опасен всему миру. Оу, и раз такое дело… Когда меня не станет, скажи моей матушке, что она, оказывается, магл!

 

[Камилла Белая]

(Внимание! Чувствительным и совсем ещё юным волшебникам просьба этот пост не читать. Игроки относятся друг к другу с уважением, сюжет оговорен заранее, и ни одна пушишка при съёмках не пострадала).

Сознание девочки плыло, темнота под мостом начала, клубясь, затягивать в себя всё то немногое, что различало зрение. В восприятии второкурсницы тьма набухла от её боли, стала красноватой и пульсирующей.
Лицо врага потеряло чёткие очертания, превратилось в довольно резко меняющую форму белеющую амёбу с органеллами глаз, рта и ноздрей.
Сразу после того, как был зада вопрос о близких, слизеринка осознала, что промедление стоило ей очень большим шансом проиграть не врагу, но собственной слабости. Магия её обрела стабильность, но тело было в таком состоянии, что на намеченный план уничтожения свидетеля, по совместительству прирождённого врага живой планеты едва ли бы хватило сил.
Минут десять, она перестанет себя контролировать и свалится от шока, убийство ученика и сокрытие улик и возвращение требовало времени, которого не оставалось.
Со астрономической скоростью вращения чёрной дыры прокручивая в воспалённом сознании варианты, девочка видела лишь один, казавшийся ей рациональным. Но он настолько был противен всей её натуре, что от одной мысли о нём тошнота её обретала консистенцию вязкой, слизистой лакрицы, становясь при этом угольно чёрного цвета.
"Магглов сын смел, безрассуден, а ещё... человечен. Он не_хотел_вредить. Не важно, что самые ужасные последствия несут не злой умысел, но благие намерения слепцов и наивных созданий, живущих инстинктами. Тут важна позиция, и она озвучена была.
А мне нужна его клятва. Палестинская клятва, о которой я прочитала в рыцарских мемуарах. Клятва, которую можно принести без палочки, затрагивающая личную энергию волшебника, пережить нарушение которой возможно, но для последствие для мага отвратительнее смерти. Но её невозможно заставить дать силой. Лишь... Попросить. И Уилл... даст эту клятву, я уверена, он даст её не из страха, он... и правда дорожит необычностью магического мира, иначе бы не болтался на Мерлин-знает-чём под мостом глубокой ночью и не шутил бы с "привидением" так вдохновенно, кажется, он счёл меня достаточно... экзотичной, чтобы оставить меня для того, чтобы разнообразить скуку и, несмотря на всё, что было, _не_вредить_".

Просить магглового сына. Для за долю секунды в сердце её вспыхнул образ отца и матери, постепенно угасающих в страдании на изнанке мира. И вспомнив символ своего факультета, пресмыкающийся, хоть и смертоносный, девочка наступила на горло гордости.
Но перед тем, как действовать, нужно было услышать слова, пусть не чистокровного, но волшебника, готового встретить смерть.
Отчаянная смелость юноши завораживала, и думал он в том же направлении, что и Кам, что не могло её не радовать...
"Только вот зачем достал он нож, это грубое, бытовое лезвие, чуть гнутое, с выщербинами?"
Когда Камилла поняла, что сейчас будет, зрачки её расширились, почти полностью уничтожив полупрозрачные радужки. В горле родился крик, но так и не сорвался с губ, умерев немым.

Ощущение было сравнимо со внутренним взрывом. Ослепительно-белый гнев пронзил её душу, поработив сознание.
В Изначальном мире прокусил губу до крови, вздрогнув, демиург.
На несколько секунд девочка застыла, тщетно стараясь волей подавить эмоции. Что сказал ей в это время Уилл, она уже не слышала.

Кровь юной ведьмы, всё ещё горячая, биологически живая, магически от ней не отделённая, которой были покрыты руки юноши, смешалась с его собственной, два носителя абсолютно разных сил встретились, став единым целым, выплеснув энергию противоречий. Юноше, сотканным из них, не было ровным счётом ничего, но оберегаемая предками с незапамятных времён и с пятнадцатого века хранимая в близкородственных браках магия чистой крови Камиллы отреагировала на чужеродное начало примерно как суть Мракс на суть Реддла в момент зачатия наследника, сделав его крайне сильным, но разрушительным даже для самого себя.
Волшебница, для которой простые прикосновения чужих людей казались ударами, восприняла смешение крови примерно как насилие.
Ни о какой рациональности речь уже не шла.
Дотянувшись до палочки, она, не различая перед глазами уже ровным счётом ничего, почти наугад выпустила в сторону врага своего напитанную ненавистью, а заодно и всей резервной силой зелёную вспышку смертельного проклятия, прочитанного в средневековом сборнике элементарных заклинаний.
"Авада Кедавра!"
Не слетевший с бледных губ привет Геллерту, не просьба простить её маму и папу, как Камилла представляла себе раньше. Именно эти слова, воспринимаемые ей как последние, во всяком случае, на свободе, оставила она этому миру, погружаясь во тьму.

Выпачканное густой, липкой, тёмной жидкостью маленькое тельце лежало на камнях. Абсолютно безобидное, такое, какой и должна быть белокурая двенадцатилетняя девочка, выглядящая младше своих лет.

 

[Цыган Аче]

Мир будто-бы на мгновение погас, куда-то упал, словно лапочка, лопнувшая быстро и неожиданно, погружая все во тьму страха. Звуки перестали слышаться, ветер перестал чувствоваться: все это словно исчезало в пустоте, которую оставили после себя осколки битого стекла, изрезав воздух, как мягкую игрушку. Казалось, они попали даже внутрь, заполняя собой сперва легкие, желудок, потом рассыпаясь в коленях и руках, и, наконец, долетая до головы. Связь с пространством разорвалась, отделив «момент» от прошлого и будущего, и выделяя его вне настоящего, а восприятие чувствовала лишь массу густой энергии, создаваемой хаотичным, бесконечно быстрым для секунды движением осколков. И лишь только незримому ходу времени удалось вновь найти потерявшее его сознание парня, и Уилл, подняв голову, увидел, что лапочка еще цела.
Он все еще видел перед глазами зеленый луч. Не явление, вспыхивающее при соприкосновении границы солнца и мира, а смертельный приговор, перед которым чувствуешь, как теряешь ценность своей жизни за секунду. Король или раб… Смерть - вот что оставляет после себя непростительное.
Но может ли Уильям теперь считать себя мальчиком-который-выжил? Что ж… Теоретически, так оно и было. Не учитывая, конечно, того факта, что Камилла просто промахнулась. И все же сколько было таких в школе, кто мог похвастаться тем - если таким вообще можно хвастаться - что в них стреляли Авадой? Да… В Уилла и чайниками кидали, и режущими заклинаниями, и заколдовывали, и просто били, но что б… Он принуждал людей к таким действиям… Это, признаться, впечатляло даже его самого.
Сердце, заглушенное криком заклятья, сейчас ощущалось как прежде, живое, громкое, быстро быстро быстро бьющееся. Возможно, так оно не просто реагировало на пережитый шок, а радовалось, будто малое дитя, что все позади. Все закончилось и - Боже! - мы в порядке, однако… Уильям ощущал как будто бы сомнения насчет того, что все закончилось.
Нет, сейчас он находился во вполне вменяемом состоянии и был способен на осознание того, что угроза его жизни миновала, что уж тут - сейчас она вообще просто лежала на земле и не двигалась, хотя прежде Уилл был уверен, что такой конец должен был ждать именно его, однако как раз то, что это завершилось так неожиданно быстро, так внезапно просто и так странно необычно заставляло парня колебаться. Как будто его лишили какой-то сцены, которая непременно должна была быть или… Будто бы он проснулся утром и узнал, что вечером купил космическую ракету. Типо… Что??? Наверное, парень просто накрутил себя на нечто «необыкновеное», будто бы сегодняшняя история должна была закончиться эффектней, чем потерей сознания.
А вдруг не просто «потерей сознания»?
В голове Уильям что-то щелкнуло, и он приблизился к Камилле. Выглядела она, правда, не живее призраков Хогвартса или студента во время экзаменов, но еле заметное вздымание ее груди подтверждало, что девочка еще не покинула этот мир. Впрочем, Уилл бы не поверил, если бы эта воинственная особа так просто умерла.
Юноша сделал глубокий вдох и рвано выдохнул, ощущая всеми мышцами тела освобождение от чего-то нехорошего. Будто бы урок закончился. Он чуть прищурил глаза, изучая лицо девочки. Она по прежнему не считалась у него за примитивного человека, но, очевидно, того же напряжения при виде нее Уильям не испытывал. Вероятно, ее глаза были закрыты… Опять же, один и тот же учитель, который находиться в классе, и тот, которого вы просто встретили в магазине, по ощущениям отличаются, и, можно сказать, Уилл действительно спустился с небес на землю. По крайней мере, он опустился на корточки.
Юноша думал о ее поступке, пока безэмоционально смотрел на тело. Несмотря на та, что в воспоминаниях обычно мы видим все размыто, для Уилла тот жуткий момент был чертовски четким и детальным… Может быть, потому что это произошло недавно, а может быть, потому что такое просто нельзя забыть. Чувство, когда ощущаешь себя мертвым, будучи живым… И все же… Тогда он не мог различить этого из-за сильного потрясения, но сейчас поведение Камиллы казалось ему каким-то больно… Отчаянным, что ли? Словно дикого зверя тогда что-то напугало, заставив действовать безумно. Нет, конечно, она делала как раз то, что собиралась: пыталась его убить, но сам способ… Может быть, ее шокировало его своеобразное «доказательство верности»? Уилл глянул на руку с порезом, который слегка терялся на фоне чужой крови - у парня возникло резкое желания скорее помыться и, желательно, сжечь одежду - и ощущался именно как обычный болезненный порез, но не что-то сверхъестественное, и задумчиво нахмурился. Кажется, каждое ее действие порождало вопросы в его голове, ответить на которые он, увы, со всеми своими знаниями школьной программы не мог. И тут бы даже не помогли энциклопедии о динозаврах…
Парень поднялся, преодолев тяжесть в ногах, и осмотрелся. Сидеть тут, конечно, было «очень весело», никто не спорил, но все же бы Уилл предпочел этому веселью свою комнату, с холодным душем и мягкой кроватью. Юноша чувствовал, не сильно конечно, но усталость, да, может быть, он не бежал марафон, но рисковать жизнью тоже довольно энергозатратно. Кажется, где-то поблизости должна была лежать его доска и… Черт, Уилл впервые после падения вспомнил о ней и слегка занервничал. Вряд ли, конечно, она сломалась, свалившись с такой высоты: на ней были хорошие чары, но никогда не мешало поволноваться о любимых вещах. Впрочем, в темноте было довольно сложно что-то разглядеть, так что парень и вовсе мог ее не найти…
Уильям не хотел об этом думать.
Взглянув через плечо на Камиллу и убедившись, что та все продолжает играть роль мертвого опоссума, он двинулся на поиски.
А что будет дальше? В смысле… Не вечно же девочка будет лежать без сознания и когда нибудь точно придет в себя… Тогда вновь захочет его убить? - гравий под ногами поехал и Уилл чуть не свалился с небольшого склона, но вовремя затормозил, уперевшись рукой о что-то твердое. Ссадины, полученные еще на мосту, защипало - Может быть, было действительно нелепо чувствовать угрозу со стороны ребенка, но… Это был ребенок, который хотел и реально чуть не отправил его на тот свет. Со всеми ее речами и боевым настроем… От нее возможно было ожидать чего угодно… - юноша перепрыгнул с одного камня на другой и чуть не потерял равновесие, однако успешно устоял на одной ноге - Черт, это была проблема… - он остановился и, запрокинув голову вверх, раздраженно вздохнув - И с этим следовало разобраться до того момента, как он однажды выпьет яд или решит побыть шашлыком, повиснув на одном из шпилей замка. Только как?… Снова попытаться поговорить? Ага, молодец Уилл! - штанина зацепилась за какую-то ветку, и пришлось ее спасать. Ветку, штанам уже было не помочь - Может быть, еще предложишь чай той, кто использовал против тебя Аваду? Бросить ее тут, надеясь, что чайки-людоеды как раз ищут, чем пообедать? Вряд ли таковые существует… Но вот… Лишить ее жизни самому?… - Уильям помотал головой - Нет, он точно знал, что не хотел этого. Несмотря на то, насколько этот ребенок мог быть для него опасен, такие меры… Были через чур радикальными. Еще можно было подумать о том, что бы в клетке со зверем просто воспользоваться дверью… Лишь понять бы, как ее открыть - юноша куда-то вскарабкался - А если он прикинется белым и пушистым или сделает вид, что ничего не помнит… Черт, опять придется… - вдруг Уилл замедлился - Не помнит… А если… Не вспомнит как раз она? Нет, бред. Если только Камилла сейчас не в таком состоянии, которое гарантирует амнезию… Сам то он без своей палочки сделать не мог ровным счетом ничего, кроме как… Помолиться… - парень обреченно улыбнулся, как неожиданно замер, пораженный точно молнией осознания - Но ведь… Не обязательно использовать именно свою палочку, верно?

 

[Цыган Аче]

Сложно сказать, сколько прошло времени с того момента, как Уильям скрылся в темноте, но вот он снова появился рядом с Камиллой, держа руках найденный борд, который, надо сказать, выглядел более чем целым, и еще одну любопытную вещицу. Не то, чтобы Уилл чувствовал себя уставшим настолько, что для его передвижения нужна была трость, однако было жалко оставлять вещь, в которой он, может быть и не сразу, но признал первое оружие, использованное для его убийства, просто валяться между камней. Тем более, раз уж такое дело, было бы славно принести с «поля боя» трофей. Впрочем, Уильям не знал, мог ли считать себя победителем в данной ситуации, но… Это же он сейчас стоял на ногах, а не Камилла, так что… Можно позволить себе слегка погордиться.
Девочка все еще лежала на земле без сознания, чему Уильям был рад, поэтому он, бросив вещи рядом с ней, принося шариться в поисках ее волшебной палочки, которая, по очевидным причинам, точно у нее была. Правда парень не был на все 100 уверен в том, что чужая палочка будет его слушаться, в конце концов, он еще помнил свой неудачный опыт в лавке Олливандера, но другого варианта не было. Покопавшись в темноте минут пять, он все де нащупал среди колючей травы похолодевшую, твердую древесину, в которой, как ему показалось, все еще теплились остатки мощной магии.
Юноша выпрямился и спокойно наставил палочку на бессознательное тело. На самом деле Уилл не был до конца уверен в том, что делает, ему словно дали сценарий, но парень решил его не читать. Впрочем, прежде ему никогда не доводилось стирать память, так что было вполне очевидно, что ему не хватала опыта для борьбы с сомнениями. Но еще неизвестность таилось в самой особе, на которое - а почему нет? - заклинание могло просто не подействовать. Уильям уже убедился, что от нее можно было ожидать всего, что угодно, так что не факт, что в ее голове не стояла парочка непробиваемых для магии щитов.
Впрочем, все в этом мире любит уверенность, верно? Так что невзирая на всякую ненужную суету в мыслях, он получше сосредоточился и, сжав чужую палочку, которая в ответ поколола ему руку, холодно произнёс.
- Обливиэйт, - светло-зеленый свет озарил окружающий мрак. Уилл представил, как все, что произошло сегодня, тает, словно снег в теплый день, и бесследно исчезает в небытие. Палочка, казалась, выполняла волю парня с неохотой, но и ему не нужно было, чтобы она выкладывалась по полной. Всего лишь подпалить кусочек на полотне воспоминаний.
Уже через несколько секунд тени вновь заполнили собой пространство, словно воды моря после ухода Моисея вернулись на свое место. Уильям опустил руку, внимательно всматриваясь в лицо Камиллы, точно та в любую секунду готова была проснутся. Но этого не происходило, да и в принципе под мостом ничего больше не происходило, как и прежде, тут было тихо, и только воздух был наполнен голосами ветра.
Кажется, сейчас действительно оставалось только вернуться. Он вздохнул, толи облегчено из-за того, что наконец-то все закончилось, толи грустно, ведь, к сожалению, все закончилось. Нужно было только решить: куда девать это тельце. Уилл точно не считал себя героем, который должен был сейчас делать что-то для своего убийцы, однако бросать ее тут было как-то… Неуместно? Ее вид не вызывал чувства жалости, зато будил какое-то своеобразное уважение. Вероятно, смотрелось бы элементарно странно то, что она, эта «необыкновенная» девчонка, останется лежать под мостом в этом жалком виде. Нет, конечно, Уильям мог без зазрения совести смотаться в замок один, но чисто по эстетическим соображениям решил взять Камиллу с собой, к тому же можно было не заморачиваться и не лететь с ней аж до больничного крыла, в конце концов, проблемы парню были ни к чему, можно было просто оставить ее вместе с палочкой где-нибудь в углу на астрономической башне, скинув с себя ненужные обязанности заботы о ее дальнейшей судьбе.
Убедившись, что трость с лосем крепко держится за ремень, он встал на доску и застегнул крепления. Наверное, теперь он всегда будет думать о них в первую очередь… Либо же забудет уже завтра, что было более вероятным для его-то умения учиться на своих ошибках. Уилл подхватил на руки Камиллу, проигнорировав возможность использовать магию или же вовсе не беря ее в расчет, и мысленно отдал команду борду взлетать. Только вот… Ничего не происходило… Уильям недоуменно уставился на доску, которая упорно молчала, и, закатив глаза, страдальчески застонал. Боже… Кто бы сомневаться.
- Эй, я знаю, что ты чувствуешь, - «молчание» - Но это падение было случайностью, ты же понимаешь? - «молчание» - Хватит… Господи! Почему ты решила сердиться на меня именно сейчас? Неужели тебе скорее не хочется вернуться?! - «молчание».
Уилл что-то недовольно пробурчал. Было видно, что он сражается с собой.
- Хорошо… Эй, ты слушаешь? Будут тебе… Полеты вниз головой… - стоило юноше закончить, доска под ногами затрепетала и, словно наделенная немыслимой силой, взмыла в небо. Уильям даже испугался, что крепления его не удержат, и сильнее прижал к себе девочку, чтобы та не свалилась. Что ж, он надеялся, что на сегодня риска для жизни действительно больше не запланировано…

Жаль, конечно, что надпись под мостом так и не была дописана. Хотя Уилл уже и не помнил, что писал.

 

[Валерия Кутышева]

В искромсанном свете солнца, когда калейдоскопические оттенки облаков сливаются с отдаленным взором на горы, Валерия остановилась на причудливом мостике Виадук. Безмолвие окружающей природы словно заманивало ее в мир внутренних раздумий. Облака здесь, подобно ее мыслям, играли в игру непредсказуемых образов, поэтому именно на этом месте она находила себе укрытие от всего, что казалось ей непостижимым и внешним.

И все же, в тот самый прекрасный летний вечер, вместо забот и заботливых объятий ее наполняло посещения маггловского психолога на каникулах. Каждый прием напоминал ей о том, каким образом судьба намерено подкинула в ее жизнь этого странника маггловского мировоззрения. Почему она должна из-за желания своей матери обращаться к психологу? Холодный смысл его существования ее ошеломил. Казалось, что стройная конструкция его умственных процессов различается слишком сильно с ее интенсивными ракурсами необычного мнения Леры.

Однако, тогда, внезапно разрывая молчание, этот психолог назвал ее диагноз - низкое содержание серотонина в ее мозге. Из его слов казалось, что Валерии недостает способности вникать в мир обыденных эмоций, она не способна усвоить то, чего ищет в общении, она лишена дара эмпатии. Таким образом, для удовлетворения своих эмоциональных потребностей она нуждается в более ярком и сильном стимуле. Каким образом она использует поток сознания, защитные механизмы, странные техники, чтобы запутать окружающих и сбить их с толку, когда они пытаются сопротивляться ее игре? Однако подобные выводы и диагнозы казались ей просто нелепыми и абсурдными.

Она остановилась на мосту, погрузившись в поток мыслей и фантазий. "Все же в мире действуют в своих интересах? Или это лишь игра заблуждений и манипуляций?" - мысленно задала она себе. На грани рационализма и безумия, она восстанавливала свой собственный мир, разыгрывая его сцены воображаемого контроля и свободы. Необыкновенные идеи, искаженная реальность и рассуждения о великих волшебниках воплощали ее бунтующую сущность, вырывающуюся наружу через зыбкую ткань обыденности. "Они же тоже действуют так, как им угодно, да?" - задумалась та. "Но в их биографии это не отражено.., естественно" - негодовала третьекурсница. "У тех, кто их составлял, было слишком обобщённое понятия добра и зла." "И как их допустили к работе, я бы и то, лучше написала."

"Подумаешь, я не такая, как все. Пусть я более эксцентрична и необычна, почему бы и нет? Это же хорошо?" - прошептала Валерия, с нелепой же силе воли так, чтобы ее мысли могли ее услышать. Однако леденящая душу истина о том, что все действуют в своих интересах, проникла в ее существование. Зловещая мысль о Гарри Поттере и его необычайных способностях заставила ее растеряться и окунуться в безумие раздумий. "Такой "замечательный" волшебник совершил подвиг? Ага. А про тайны величайшей Палочки Певереллов он не подумал?" - До третьекурсницы доходили слухи о том, что эта палочка осталась у него. "И это ещё меня называют странной? Поглядят, те нелепые люди на его сокрытую от глаз других биографию, тогда и посмотрим" Но, к сожалению, таки были просто слухи.., вероятнее всего, он палочку изничтожил. "Как вероятно то, что его называют "Великим"! Это же.., это просто неприемлемо!" - гневно пророкотала она.

Оставшись одна со своими мыслями, Валерия продолжала помещать свою личную гармонию в рамки обычного мира. "Почему мне нельзя жить так, как хочется? Чем я хуже других их свободным волюшкам?", - раздумывала она, стараясь обрести ответ на все свои внутренние вопросы.

Таковы были размышления Валерии на мосту Виадук, заполнившем ее душу и вместилище вопросов, не имеющих четких ответов. Это была еще одна потерянная глава в ее непохожей на остальные жизни, история о том, как необычность переплетается с хрупкостью и сомнениями. Ее мысли витали вокруг магии, вокруг неуловимой и загадочной силы, которая, по ее мнению, была связана с душой планеты и экологической чистотой. И казалось Валерии, что если человечество перестанет ценить и понимать эту магическую силу, если мы откажемся от нее и окунемся в мир маггловских технологий, то это приведет к нашему исчезновению.

 

[Анастасия Иноземцева]

Виадук. Ноги сами привели свою хозяйку, все мысли которой были заняты обдумыванием и анализированием прошедшего дня. В какой-то момент вся ее жизнь стала напоминать какую-то рутину, она буд-то бы перестала чувствовать себя живой. Она не была живой. Существуя по инерции и выполняя привычные дела на автомате, она потеряла вкус к жизни. Но сегодня,.. она чувствовала нечто иное. Буд-то бы все это время не могла вдохнуть полной грудью, насытиться кислородом, и вот он - желанный глоток свежего воздуха, обжигающий легкие.

Настя провела ладонью по холодным перилам и сжала ее так крепко, что на бледной коже ее рук точно останутся отчетливые отметины. Взгляд был нечитаемым, пустым. Она смотрела вдаль, не сосредотачиваясь ни на чем конкретном. И как она не замечала раньше, что жизнь ее стала слишком пресной? Разве к этому она стремилась? Об этом мечтала та большеглазая девочка, впервые перешагнувшая порог этого замечательного места. Та, что ценила каждый день, пытаясь взять от него все возможное.

Одинокая слезинка скатилась по щеке, оставляя мокрый след. Блондинка тут же смахнула ее тыльной стороной ладони и поспешила убраться подальше от виадука.

 

[Виктория Бадмаева]

Виктория шла к виадуку, чтобы немного подышать свежим воздухом перед ужином. Как только девочка ступило на него, она не стала удаляться далеко, лишь подошла к перилам и облокотилась на них. Вид был потрясающий, высота завораживала, а ветер бил в лицо. На виадуке всегда было ветряно, но это никак не мешало ей восхищаться видом. Порывшись в сумке, Тория достала карандаш и пергамент, сделав небольшую зарисовку.

Достав из сумки складной мольберт с небольшой полочкой, она выставила туда краски, кисти и баночку с водой, хорошо, что все это у нее оказалось с собой, и она решила обязательно придать яркости рисунку, а пока она выделала линии перил и факелов, которые давали самое освещение, а также вырисовывала вид за их пределами. Получалось немного мрачно, но само небо оживляло пейзаж, так как было время заката. После того, как Виктория закончила с наброском, она прикрепила лист на мольберт и принялась окрашивать детали рисунка, добавляя тому цвета и наполненности.

Закончив с рисунком, она применила к нему заклинание мгновенной сушки и убрав все принадлежности обратно в сумку, направилась на ужин, кажется, она уже опаздывала на него.

http://d.zaix.ru/ANZB.jpg

 

[Ульяна Жданова]

Ульяна дошла до виадука — большого и величественного моста через, казалось бы самую настоящую пропасть. Ее дна не было видно, а бросив камушек, вряд ли было бы слышно, как он упадет.

Девушка шла завернувшись в маленькую, но теплую курточку. Время было после дождя и поэтому вокруг ощущалась влажность. Настроение, несмотря на погоду, было прекрасным. Выдали виднелся Запретный лес, который таил в себе множество загадок и студентка с четвертого курса очень ждала перевода на пятый курс, чтобы посетить этот самый лес.

Виадук несмотря на будто бы неустойчивость, являлся очень крепким. Его массивные блоки стойко располагались во всей конструкции.

На камнях находились последождневные лужи. В голове когтевранка крутились разные ободряющие настроение песни. Поэтому грустно не было из-за прошедшего дождя.

В кармане напоминала о себе груда кнатов в кошельке и в голове проскочила мысль о посещении Хогсмида, но девушка решила, что сделает это как нибудь в другой раз. Можно будет зайти в бар и купить сливочного пива, чтобы добавить в день новых прекрасных красок. Прям как в магловском мире, гулять одной по городу с стаканчиком капучино и смотреть на людей вокруг, и их суету.

 

[Катерина Подшибякина]

 

[Товстоног Полина]

Полина гуляла по окресностям замка и добрела до Виадука. Там всегда было довольно тихо, но не в этот раз. Пуффендуйка услышала чьи то шаги, осмотревшись она увидела гуся.
- Дружок... А ты чей? - Подхватив гуся на ручки девушка понесла искать его хозяина.

 

[Miroslava Tailer]

Мирослава блуждала по окрестностям замка, услышав довольно знакомые звуки. Вскоре вдалеке показался красавец - гусь, который гордо шагал по мосту. Девушка вспомнила, что один из профессоров сегодня разыскивал гуся и подойдя поближе, заметила ещё одну девушку.
- добрый день. Нашли прекрасную птичку. - обратилась девушка к незнакомой студентке, которая уже во всю вела беседу с пернатым.

 

[Иноземцева Ева]

Когетвранка гуляла везде где могла. И вот заклянудла на виадук, в котором часто зависает Кутышева Лера. И вот оно, нежданный гость.
-лера, ты что гусем стала, а точно.. ты же еще не знаешь что такое анимагия. Значит он яей-то.
Когетвранка пошла искать человека, который потерял гуся, очевидно он яей-то. Когетвранка догадывалась ето его потерял, и скорей всего это профессор Подшибякина

 

[Екатерина Галкина]

Пуффендуйка вышла с гостиной и решила выйти из Хогвартс. Она подошла каменному мосту и зашла внутренний двор видука и заметила гуся. Она подошла гусю и решила найти его хозяйку.

 

[Валерия Кутышева]

Виадук. Лера величественно продиралась по тихому виадуку, ощущая меланхолию, пропитавшую ее душу, как влажный фог и легкий туман. Ее жизнь, словно утраченный мир, растворялась в серости и однообразии, словно бескрайние поля, сливающиеся с безоблачным небом. Отражаясь в сиянии утренних лучей, Валерия погружалась высоко в свое внутреннее созерцание, свои собственные эквиваленты Хогвартса, раскрытые в тихих раздумьях.

Однако, даже в этом изумрудном лабиринте, скованном серой реальностью, когтевранка осознавала, что ее душе нужно что-то новое, необычное, как брызги свежих октябрьских осенних листьев, раскрашивающих привычную скуку жизни. Она вспомнила о своих страстях и увлечениях, которые казались в прошлом такими яркими, сияющими звездами.

Лера задумалась. Неужели, пройденными путями и привычными занятиями она исчерпала все свои возможности для вдохновения? Глядя вдаль, она видела как призрачные хроматические переливы наступающего дня сплетались с нежными перьями птички, которая оживала утреннюю могучую симфонию. Вселенная отвечала ей, посылая тихое напоминание своими причудливыми созданиями.

Сверкающая птица, словно драгоценное авангардное произведение эстетического искусства, заманивала Леру своей неподражаемой красотой и грациозностью. Однако она, испугавшись, выпрямилась в вихре свободы и легкости, унося с собой капли надежды, оставив третьекурсницу лишь с ее собственными мыслями. И это был ответ на ее томительное стремление, на ее попытки подобраться к источнику прекрасного и вдохновения.

И вот, одна среди сквозящих лучей солнца и водяных багрово-золотых отблесков, ученица почувствовала, что затронула струны истины. Может, ей лишь показалось, что ничего интересного не происходит в ее жизни? Может, это был всего лишь кратковременный спад творческой энергии, что-то вроде затяжного штиля, предшествующего буре?

Лера продолжала свое путешествие по виадуку, взгляд закован в невесомую бархатистую грань утреннего неба, светящуюся теми самыми розовыми отзвуками, что утоляли ее жажду красок и сюрреализма. Ведь это было августовское утро, и солнце, словно арабский герой, лелеяло землю теплыми лучами.

Виадук дарил Лере встречу со своей уникальностью. Вдалеке она, вновь, заметила птичку, словно эмблему небесного царства, излучающую голубой праздник. Так недолго они встречались, двое нежных душ, и сразу же птичка, ее тоненький трапецеподобный голос проявляющий, испугавшись настойчивости обычного мира, исчезла, словно струйка дыма, растворившаяся в бездонной вышине.

В этой минуте Валерия поняла, что ответ был в ней самой, в ее воображении, которое не может ровняться обыденности и серости. Она была критична перед собой, то и дело требуя слишком многого от себя, от мира, который все равно оставался безразличным к их незамутненной душевной неге.

Лера вдруг осознала, что мир того не просит, он ожидает от нее только того, чего она сама ожидает. И мост, словно символ краткого пути, стал интерактивным источником мудрости. Он подарил ей ответ, затмевая серые пиксели повседневности и превращая его в яркую фантазию, раскрашенную необычными цветами и чарующими сюжетными поворотами.

На самом деле, и сверкающая птица, и гранитный Виадук, и утреннее небо служат лишь декорациями на этой великой театральной сцене, где актриса своим внутренним костюмом создает атмосферу и смысл.

Лера отправилась дальше, чтобы свершить чудо, окутавшись дымкой метафор, и быть художником, творцом своей собственной истории. И она знала, что теперь каждый день будет сплошным сюрпризом, геометрически чище и ярче, чем небо и мост Виадука, и что жизнь творцов всегда полна тайн.