Ворота Хогвартса

[Камилла Белая]

Слизеринка неотрываясь смотрела в блестящие под длинными, очень пушистыми ресницами крупные, влажные глаза цвета морской волны, фиксируя, как зрачки постепенно расширяются, поглощая радужку, несмотря на яркий лунный свет. «Всё же крайне интересно узнать, откуда у магглорождённой такой редкий и чистый цвет глаз, сдаётся мне, это всё же что-то противоестественное». Девочка чувствовала нарастающий страх когтевранки, густой, почти животный. Готова была в любой момент применить против неё обездвиживающее заклятие, но понимала, что скорее всего от неё это не потребуется. «Будет ли вообще сопротивляться девушка-анимаг, обращающаяся в белого зайца? Теоретически, зайцы бывают очень жестоки, когда дело касается спасения их жизни, легко могут длинными когтями на сильных своих задних лапах выпотрошить лису. Но, видимо, не в этом случае. Будет ли она причитать, просить забрать её жизнь вместо жизни сестры, как когда-то сделала Лили Поттер, далеко не самым логичным, но как оказалось, крайне действенным способом пытаясь спасти сына? Очень сомневаюсь, но Мерлин знает этих магглоржённых». Полные губы старшекурсницы дрогнули, казалось она силится что-то произнести, но не может. Тут Камилла заметила странное поблёскивание в густых, волнистых тёмный волосах, будто девушка надела на свидание полупрозрачную, запредельно сложную древнюю диадему с россыпью мерцающих брильянтов на тончайших мерцающих серебряных нитях, оплетающих голову, плечи, да и всё её одеяние, при этом его не сминая. «У магглорождённой не может быть украшения, которое бы могло принадлежать разве что самым древним истинным магам. Что же это?» На щеке, там, где одна из нитей касалась румяной после мороза кожи, начала проступать кровь. Камиллу с запозданием пронзило ледяное чувство, которое могла породить только очень тёмная магия. «Что бы сейчас ни пыталась сделать семикурсница, - догадалась девочка, - у неё это уже не получится. Воля её учтена не будет, с этого момента до момента возвращения в Хогвартс она не волшебница, но жертва. Сложно понять, что это за невербальные чары использованы, разновидность заклятия Фульгари, реагирующая на намерения, быть может, и Силенцио, до такой изящной магии большинству, как до Луны». Оплетённая темноволосая фигура, поблёскивая в безжалостных лунных лучах поднялась в воздух, повинуясь левитационным чарам заняла горизонтальное положение, испуганные зелёные глаза, словно чаши, наполнились серебряным светом. Полы тёмной мантии скользнули вниз, пали, практически достигая травы. Краем глаза Камилла увидела, как длинноухий эльф бережно гладит приходящего в себя Циммермана по растрёпанной голове. Было очевидно, что мальчик к ритуалу не присоединиться. «Нас шесть, как и положено», мысленно констатировала Кам и обернулась на учителя. Блеснули янтарные отсветы, головой он её сделал ей знак следовать за ним. Девочка дождалась, пока мимо проплывёт по воздуху обездвиженная когтевранка и последовала за ней, кивнув на прощание Зольдесу и Эрику, хотя мальчик едва ли в данный момент мог это воспринять. Лодка оказалась ещё более потусторонняя, чем виделась издалека. При ближайшем рассмотрении слегка красноватая, особенно снизу, где её касалась вода. По центру располагалось длинное возвышение, напоминавшее мягкую подставку для гроба, удобная же скамейка была у кормы. Учитель, поддержав за талию, помог девочке перебраться через борт, и хотя с её умением превозмогать силу тяжести это не требовалось, ей было приятно. Они сели рядом на скамейку, девушка же заняла место на «подставке» Матия её красиво ниспадала на деревянное дно. Побелевшее её лицо с мягкими чертами было подставлено небу с незримыми звёздами, задушенными ярчайшей царицей ночи.

 

[Камилла Белая]

Пожиратель сделал едва заметное движение изысканной палочкой из лозы, и лодка с тихим плеском отчалила. Вода мягко билась в борта, слегка её покачивая: озеро дышало. Она скользила вперёд по лунной дорожке, не настолько уж и заметной на отражающей свет серебряной воде, напоминавшей зеркало за мир до открытия прохода в зазеркалье. Берега украшали невысокие, источенные природой скалы, увенчанные чёрными, острыми силуэтами кипарисов, выделявшихся на фоне неба зубцами короны какого-то павшего, но не мёртвого древнего властителя судеб. Воздух был пряным, насыщенным кислородом и совсем немножечко пах морем. Девочка окончательно пришла в норму после длительного ожидания на морозе, температура воздуха, не жаркая и не холодная была для неё в данный момент самой желанной, перспектива стать жертвой ей более не грозила, и она просто чувствовала окружающую красоту, готовя себя к тому, чтобы стать свидетельницей таинства. На середине озера волшебник в зеркальной мантии, почти не отличающейся от глади его вод, открыл прихотливо изогнутым серебряным ключом небольшую дверцу в возвышении, на котором лежала когтевранка. Достал оттуда три кубка, наполненный странной жидкостью, пахнущей хвоей, травами и чем-то непередаваемым, манящим. По цвету она была изумрудной, а по густоте напоминала кровь единорога, с которой девочка сталкивалась лишь однажды, во время крайне неприятного ритуала по восстановлению своей руки. Пожиратель снял свою маску, и Камилла наконец смогла взглянуть на его лицо. Оно было сосредоточенным, бледным, под слегка отрешенными, глубоко посаженными глазами залегли тени. Его черты имели лишь общее сходство с чертами её отца, однако этого было достаточно, для того, чтобы чувствовать невероятный покой рядом с ним. Будто всё непонимание, вся несправедливость этого мира, полного чужих людей, было лишь чем-то наносным. «Мы не одиноки. Наша кровь говорит с нами на нашем языке. И если даже мы придерживаемся разных взглядов, мы всё равно понимаем друг друга». Этот момент не хотелось нарушать. Андреас поднёс свой кубок к губам и практически залпом его осушил. Его примеру последовала и Камилла. Вкус тягучей жидкости ассоциировался со свежестью хвойного леса перед бурей, она слегка обжигала язык, но была настолько прекрасной, что захотелось плакать. Девочка не задавала вопросов, что это за зелье. Придёт время, и учитель обязательно раскроет ей рецепт. Содержимое же третьего кубка слизеринка аккуратно влила полуоткрытый рот магглорождённой. Она знала, что все участники ритуала открытия врат Луны должны выпить зелье. И обязательно в группах по трое – из трёх кубков. Зрачки учителя и жертвы сузились, девочка понимала, что и её зрачки выглядят не лучше, но никаких изменений в восприятии реальности пока не происходило. Когда лодка миновала очередную невысокую скалу, за ней открылся вид на белые, словно кости, величественные руины древнего храма. Слишком красивые и запоминающиеся для того, чтобы быть неизвестными, однако совершенно Камилле незнакомые, по магической географии их не проходили. Девочка потянулась к сознанию учителя, на лице которого вновь была маска, чтобы задать вопрос, но он был погружен в свои мысли, она решила его не беспокоить. Довольно долго любовалась она силуэтами горделивых сломанных колонн, пока новая скала не загородила вид. Так лодка добралась почти до самого окончания озера. В очень высоком, отвесном каменистым береге, кое-где поросшим хвойным кустарником, цепляющимся голыми корнями за трещины и щели, стал виден чернеющий островерхий провал, образовывающий вместе со своим отражением форму обоюдоострого кипариса. Казалось, полная, густая темнота его была пропитана чем-то незримым, тем не менее отчётливо багровым, будто это отверстие дышало кровью, но чувство это не пугало, не отвращало, скорее манило. Когда лодка скользнула под ощетинившийся сталактитами высокий потолок, воздух стал заметно тяжелее, теплее, намного более влажным. Мантия Пожирателя более не отражала лунный свет, казалась абсолютно чёрной, когда же на носу лодки засветился магический фонарик, она стала отбрасывать голубоватые блики, как вода в очень-очень глубоком колодце. В мертвенном свете Камилла заметила некое шевеление на поблёскивающих стенах. Приглядевшись, она поняла, что это пауки. Лоснящиеся, длинноногие, быстрые. Некрупные по сравнению с акромантулами, размерами с чайное блюдце и намного более изящные, чем знаменитые обитатели Запретного леса. Они не расползались от света, просто вели на стенах свою привычную безмолвную, безжалостную жизнь. «Интересно, на кого они охотятся? Не летучих мышей? Или, быть может, ловят рыбу?..»- задумалась слизеринка. По мере того, как лодка скользила по узкой, прямой расщелине вглубь скалы, воздух становился всё более плотным, тёплым, но при этом свежим, в нём всё сильнее чувствовалась магия, энергия была тяжелой, но при этом очень гармоничной. Камилла начала осознавать, что она здесь и сейчас становится участницей исторического события. Именно тут родится артефакт, с помощью которого можно будет найти и вернуть магическому миру Дар Смерти – Воскрешающий камень, что в правильных руках изменит ход истории. Она испытывала волнение, о жертвах же не беспокоилась, с малого возраста научившись воспринимать то, что дивная тётушка Хлоя делает с маггловскими детёнышами как неизбежную норму.

 

[Камилла Белая]

Голос учителя вывел слизеринку из задумчивости. «Сила, с которой мы столкнёмся, никогда не будет на твоей стороне. Ей можно научиться повелевать, не если решишь, что она может стать тебе другом, погибнешь»- услышала она предостережение и, чуть помедлив, кивнула. Блики на воде от магического фонаря стали едва заметно красноватыми, тьма впереди уже не казалась непроглядной, её багровая сущность стала постепенно становиться зримой. Чем дальше продвигалась лодка, тем ярче становился мягкий, красноватый свет. Когда его стало достаточно, фонарик на носу лодки погас, волшебников окутала бархатная полутьма, в которой вполне можно было видеть. Потолок расщелины устремился вверх, а стены расступились, лодка вплыла в очень большую и высокую, округлую пещеру. Именно ту, которую Камилла и видела. Освещалась она падающим из пролома лунным светом, только вот лучи его здесь были не серебристыми, а багровыми. Что давало такой эффект, сказать сложно. Поднимающийся от воды туман или, быть может, магия. Там, куда падали лучи, из воды высился камень, На нём восседала, сливаясь с ним, женская фигура. Под капюшоном её мантии по цвету напоминающей чёрную дыру, выпачканную соком поглощённых ею алых звёзд, а по факту просто зеркальной, отражающей тьму и багровые блики, казалось вовсе не было лица. Завидев лодку, она будто сама став мраком, размылась и переместилась на ровную землю, так, как умеют лишь Пожиратели, оставляя за собой шлейф из темноты. Камилла заметила, что что-то переливается за ней. Как тонкое шелковое шитьё на старинной ткани. Присмотревшись, Камилла поняла, что это начертанная в воздухе сигила, узнала её. Она была именно такой, как и была представлена в гримуаре. Почему-то третьекурснице показалось, что мерцала она там исключительно для красоты. А вот за ней… Девочка сглотнула подступивший к горлу ком, за ней вырисовывались две очень высокие фигуры, ярда четыре в высоту. Статные, как египетские боги, чуть угловатые, абсолютно чёрные. Люди с длинными, точёными бычьими головами, с мертвенно-белыми рогами, напоминающими лежащие на спине полумесяцы и миндалевидными светящимися тёмно-алым глазами. При гармоничности и чётком соблюдении пропорций, в них было что-то предельно неправильное, отталкивающее, вызывающее на инстинктивном уровне почти что панику. Возможно то, что в их телах отбликовывали явно металлические элементы, возможно то, что животы их были вскрыты, и внутренности переплетены, связывая их наподобие сиамских близнецов. А возможно то, что в ауре их читалось разумное понимание. Девочка чувствовала, что одна неправильная мысль может спровоцировать их на то, что её воображение не может нарисовать при всём желании. На руках они держали девушку с длинными, белыми волосами. Её платье неприятно поблёскивало, напоминало мёртвую медузу. С ним было что-то не так, Казалось оно превратилось в студенистую субстанцию и медленно стекает вниз. Или не казалось. Когда лодка причалила, и волшебники ступили на землю (Андреас дал руку девочке, возможно, не из пустой вежливости, но чтобы она не чувствовала себя чужой в этом тайном месте) взрослые обменялись приветствиями, назвав друг друга незнакомыми именами. Камилла приветствовала Албрицци реверансом, та ответила ей наклоном головы. Тут слизеринка увидела то, что раньше в глаза не бросалось: прислонившись к камню на голой земле сидел Эрик. На нём была такая же зеркальная мантия, как и на взрослых, и он был босой, одежда его лежала неподалёку, уже не мокрая, но судя по следу на камнях, именно такой она была несколько минуть назад. Белые волосы его слиплись от воды сосульками, взгляд был отсутствующим, в себя он явно ещё не пришел. Судя по всему, путь до сюда он проделал по воде. Только вот как ему это удалось, да ещё и так быстро? Девочка вопросительно взглянула на учителя, тот мысленно дал ей понять, что ему знакомы далеко не все творения мастера анатомической трансфигурации, выполняющие её приказы, и вероятно среди них есть и те, что созданы на основе сирен. Когда он сообщил Летиции о воскрешенном юноше, она приняла решение сделать его пассивным участником ритуала , чтобы стабилизировать энергию с помощью резонанса с его уникальной сутью и дополнить число наше число до шести. Он не пострадает, будет помнить всё произошедшее как яркий сон. Девочка кивнула в знак понимания и краем глаза заметила некое изменение – на плоской поверхности камня возникли три серебряных кубка. Точно таки же, как и тот, из которого ей довелось пить в лодке. Она догадалась, что нужно делать. Взяла один из них, встала на одно колено перед беловолосым другом и поднесла сосуд к его губам. Жидкость и правда на вкус была изумительной, хоть и непростой, и проблем не возникло. Второй сосуд взяла Летиция. Перед тем, как выпить зелье, ведьма подняла свою чёрную, напоминающую череп маску, открыв немолодое, благородное, точёное смуглое лицо с римским носом. Из-под капюшона выбилась длинная седая прядь. «Интересно, - подумала Камилла, - повлияет ли как-то на затрату энергии то, что все люди из этой тройки беловолосы?» Третий кубок ведьма левитировала взмахом своей эбеновой палочки к выделяющимся на бледном лице алым губам девушки-маглы, что лежала на руках быкоголовых, та выпила жидкость безропотно, даже не открыв глаза.

 

[Арина Козлова]

Начались каникулы, а значит было очень много времени для прогулок по магазинам и других занятие помимо учебы.
День был довольно холодный, поэтому Арина старалась утеплиться как можно лучше: тонкая водолазка, свитер и теплая белоснежная мантия с золотым орнаментом на капюшоне, манжетах и пуговках. А на ноги вязанные носочки и угги. Взяв с собой небольшую сумку в котором лежал список необходимых вещей, пятикурсница вышла к воротам Хогвартса, где должна была встретиться со знакомыми студентками и пойти в Хогсмид.
Стояв около массивных черных ворот, девушка почувствовала легкий холодный ветер, который закончился так же быстро, как и начался. Снег большими хлопьями падал на землю вот уже несколько дней подряд, так что новогодняя атмосфера ощущается довольно сильно.
Этот праздник Арина праздновала в Хогвартсе, ведь её родителям пришлось уехать по работе в командировку, а подарки, которые они отправляли совой, пока что так и не долетели, поэтому она переживала за то, все ли в порядке с птицей, которая их доставляет.
Оглянувшись на замок, Гриффиндорка увидела в дали идущих девушек и помахала им рукой.

 

[Яковлева Дарья]

Даша пошла к воротам Хогвартса, по пути немного замёрзнув, ведь сегодня, впрочем как и обычно, она зачиталась книгой, которую ей отправили родители в честь окончания четвёртого курса и опаздывала на встречу, так что оделась менее тепло, чем нужно. К слову, к книге брилагалось письмо с искренними извинениями родителей, что не смогут её забрать домой. Когтевранка, неожидав ничего другого, только тихо хмыкнула: домой было лететь далеко и дорого. Так что она там бывала крайне редко, если совсем не всё курсы пропала в Хогвартсе, читая книги, рисуя и, конечно, кушая шоколад. Ну куда же без него? Она его просто обожала.
Вынырнув из своих мыслей, Даша увидела Арину, одну из тех девочек с которыми собиралась пойти гулять.
- Привет! - сказала когтевранка девочке, подойдя к ней - Ар ещё не было?

 

[Арнелла Гапочка]

Третикурснтца уже бежала на встречу к девочкаи. Она как и вчера засиделась в библиотеки в поисках нужной информации.
Ну улице было достаточно прохладно, даже холодно. Ну да зима как никак. Юная когтевранка была одета достаточно тепло. Тëплый свитер, джинсы, пальто и шапка с шарфом. Ну и конечно куда без сумочки.
Прекрасная зимняя погода, прохладный ветер и белоснежный снег окутавший всë вокруг. Что может быть прекраснее?
Увидев девочик юная девушка ускорила шаг.
- Приветик. С новым годом! Как у вас дела? Настроение? Правда прекрасная погода?
Девочка приговорила всë что хотела и с улыбкой ждала пока ей ответят.

 

[Арина Козлова]

Первой подошла Даша, только Арина хотела ответить на её вопрос, как ответ появился сам собой, ведь пришла и Арнелла, сходу засыпав пятикурсниц вопросами, на которые Гриффиндорка поспешила ответить:
-и тебя с Новым годом! Дела хорошо, только замерзла слегка. Да и настроение хорошее, наконец то каникулы, пятый курс, только СОВ пугает. А у тебя как дела? Как настроение? Кстати, в какой первый магазин хотите пойти?
Арина вместе с девушками направились в сторону Хогсмида.
Единственное, что ей не нравилось, дак это сугробы, мешающие ходьбе.
Немного подумав, она решила задать вопрос по поводу прошедшего нового года:
-Как провели праздник, ездили куда нибудь? Или может поедите на этих каникулах

 

[Яковлева Дарья]

- Вас тоже С новым годом! У меня всё хорошо! Погода.. Хорошая, но я уже замёрзла чуток.. Да, экзамены и меня пугают. СОВ в особенности! Я нынче в здесь все каникулы, как и обычно в принципе. Мне домой очень далеко ездить, так что я тут практически на постояннке нахожусь, но зато все каникулы спокойно читаю и кушаю шоколад. - Даша улыбнулась, окинула взглядом окружение. Она любила зиму. Зимой всегда красиво, а воспоминания детства, когда она лазила по этим сугробам, строила разные дома и лепила снеговиков грели душу. Это было отличное время, время когда можно было просто ни о чем не думать, мечтать и делать маленькие шажки к своей цели. Даша хорошо помнила это время, часто вспоминая и зарисовывая картинки из детства.

 

[Арнелла Гапочка]

– У меня тоже всë хорошо, спасибо. Ну я была дома числа тридцатого и то на пару часиков, а завтра с одной змейкой к ней поеду, дельце остались не доделанное.
Когтевранка улыбнулась смотря вокруг. Зима и правда самое прекрасное время года. Немного подумав над вопросом "куда идти? " ответила:
–Может в три метлы? Не знаю почему, но что-то туда тянет..
Студентки направились в сторону Хогсмида. Юная когтевранка улыбнулась и немного ускоряла шаг. Снег продолжал падать крупными хлопьями. Уже потихоньку начинало темнеть и на улице становилось холоднее.

 

[Камилла Белая]

Третий кубок ведьма левитировала взмахом своей эбеновой палочки к выделяющимся на бледном лице алым губам девушки-маглы, что лежала на руках быкоголовых, та выпила жидкость безропотно, даже не открыв глаза.

«Но что теперь?» Камилла ночами не спала, читала в присланных из дома гримуарах вариации ритуалов открытия врат Луны. Что касается конкретно врат Гамалиэль, у неё возникали очень большие сомнения в том, что её возраст и отсутствие опыта позволят в должной мере пропустить через себя нужные энергии, даже если делать всё согласно указаниям, тем не менее она была готова принять любой алгоритм действий, каким бы непривычным он ей не показался. Девочка вопросительно подняла холодные, уверенные на учителя.

Под зловещей маской не было заметно улыбки, она лишь интуитивно ощущалась. Волшебник рассказал, что её задача состоит в том, чтобы не закрываясь от резонанса с происходящим зарядить воду так, как это требуется для сбора Золотой Розы, потенциал которой будет передаваться артефакту. Сначала звёздным светом, а затем солнечным, что и требуется для поиска желаемого, затем добавить слезу жертвы-волшебницы, символ Гамалиэль, и напоить этим жертву, внутри которой будет вызревать артефакт. Что у неё должно хватить решимости, мотивации, стойкости и внутренней чистоты не поддаваясь деструктивным желаниям, чётко задать артефакту цель – отыскать Воскрешающий камень. Задача эта очень сложная и потребуется опыт тяжелых тренировок, из-за которых на целый год пришлось фактически расстаться с естественным умением владеть своей энергией. И как только на камне появится золотая чаша, и она будет наполнена водой, можно будет начинать. А пока же следует просто наблюдать и чувствовать.

Камилла кивнула. Не было ещё ни одного раза, когда она выполняла серьёзные поручения учите как следует. Вера в себя отсутствовала. Но она и не требовалась. А готовность отдать все силы ради достижения цели с ней была всегда. Тем временем седоволосая ведьма уже вновь «без лица», в чёрной маске мановением палочки подняла в воздух обеих сестёр. Беловолосую расположила на мерцающей сигилле, раскинув её руки и ноги так, чтобы они вписывались в круг, Еву подвесила напротив неё в точно такой же позе. Обе девушки были немы, но уроки легилименции не прошли даром, Камиллу накрыло волной незамысловатых, но очень сильных эмоций. Судя по тому, что на лице Евы и на руках стали проступать тонкие, словно следы от лезвия бритвы, кровавые линии, жертва желала вырваться из своих магических пут, помочь сестре, которая нашлась при столь неожиданных обстоятельствах, только всё было тщетно. На шею магглы Летиция надела амулет, отправив его к ней по воздуху. Камилла сперва не поняла , что это. Но когда это всё же случилось, ей стало нехорошо. Есть в этом мире явления и создания не разумные в человеческом понимании, но исполненные чистой магии, которая по природе своей намного мудрее нашего рассудка. Когда чему-то такому причиняют вред, это ощущается как извращение и что-то, что гораздо хуже собственной боли. Лучше никогда такого не видеть и не чувствовать. Всего лишь семя Золотой розы, насаженное на тонкую серебряную нить. Но Кам чувствовала, как оно страдает, как из него медленно вытекает энергия. Чувствовала, что оно обречено и никогда не превратиться в дивный магический цветок. Но когда распустится чёрный цветок агонии жертвы, отдаст без остатка всю свою силу рождающемуся артефакту.

Взрослые волшебники в масках встали по обе стороны от сигиллы, стали слаженно, но не в унисон проговаривать формулу, повторяя по шесть раз отдельные фразы, порождая почти осязаемое, крайне неприятное, будто с выбитыми и вывернутыми конечностями эхо. Высокие рогатые создания обняли неожиданно нежно и отчаянно друг друга, будто искали друг у друга защиты и утешения и пытались друг другу их дать перед чем-то надвигающимся, им знакомым. Воздух ещё больше сгустился, дышать стало трудно, в голове зазвенело, биение сердца стало гулким, синхронизировалось со сложным и тяжелым ритмом слов. Взгляд Камиллы пробежался по стенам пещеры, ища выход, помимо её воли. Они, казалось, сдвинулись, блестящая влага на них стала откровенно красной, уже было непонятно, что это: вода или самая настоящая кровь. Кровь земли, разбуженная бесчисленным принесением жертв в этом месте. Возможно, так действовало зелье, но создавалось чёткое ощущение, что стены живые и они кровоточат. Девочку мутило, больше всего ей хотелось вдохнуть свежего, ледяного воздуха, быть как можно дальше отсюда, желательно в недавно заморозившей её горной Шотландии. В то же время липкая, тошнотворная, густая энергия, от которой путалось сознание, будто обещала иную степень свободы, полёт в бесконечной космической бездне, для которой ночь – естественное состояние, среди бесчисленных миров, воплотивших в себе самые смелые фантазии, близкие душе. Обволакивающая духота будто шептала: «я часть тебя, наследница древних Богов, невозможно принять всю их силу, брезгливо меня оттолкнув». Уши заложило, как при резком рывке фестрала в небо, в глазах потемнело. Чтобы не потерять сознание, Камилла уцепилась сознанием за самое просто и человеческое, до чего смогла дотянуться – за страх магглорождённой жертвы, слилась с этой эмоцией. Когда зрение стало возвращаться, голоса уже не звучали. В алой мгле с отточенной грацией двигался юноша в слизеринской мантии, надетой почему-то на чудовищную маггловскую футболку с принтом, изображающим длинноногую полуголую деваху на фоне автомобиля. Волосы его были светлые и пушистые, почти как у Эрика, но это был явно не он. Взмахивая чёрной палочкой, парень заставлял кровоточить определённые точки на теле беловолосой жертвы, согласно прочитанным гримуарам, имеющие связь с Луной. Камилла всё ещё ощущала эмоции Евы. Или думала, что это так, находясь под действием зелья. К животный страх и боль за сестру перекрывала жгучая ревность и зависть… Девочке казалось, что когтевранка готова была сама убить свою сестру, только чтобы оказаться на её месте. Закончив свою работу, парень, словно в танце, резко развернулся так, что мантия его взвилась чёрной волной, подошел к Еве, оставившей попытки освободиться от режущих пут, и лёгким, безукоризненно изящным движением палочкой отправил в сосуд её слёзы – один из важных символов Гамалиэль. Окончательно потеряв надежду понять, что происходит, Камилла мысленно потянулась к учителю. «Смотри своими глазами» - ощутила она его ответ. Слизеринка сосредоточилась, разрывая связь с магглорождённой жертвой, опустила веки. Когда же вновь их подняла, перед ней стояла Летиция Албрицци в чёрной зеркальной маска, напоминающей череп, с эбеновой палочкой в правой руке. Левой протягивала ей полный крови золотой сосуд. Белые пальцы девочки судорожно обхватили его, и она, ощутив упругость сопротивления питающей воздух магии, устремилась к провалу в своде пещеры, через который лился багряный лунный свет. Тут не Хогвартс, оба Пожирателя сами организовали ей операцию, позволившей её летать, а у иных присутствующих едва ли сохранится об этом память. Девочка рвалась к свежему воздуху, но вместе с тем старалась не расплескать тягучую жидкость. Миновав острые края провала, она опустилась на скалу, из трещин в которой пробивалась шелковистая травка. Дышать здесь и правда стало легче, и температура тут была намного ниже, чем в пещере, однако, вопреки ожиданиям, лунный свет не перестал быть багровым, а вместо самой царицы ночи на небе зиял чёрный провал. Неприятное зрелище.

 

[Яковлева Дарья]

Даша стояла у ворот Хогвартса, рассматривая окружение вокруг. Сегодня было довольно тепло, будто погода подстроилась прямо под празник - день всех влюблённых.

В руках у старосты была небольшая сумочка, в которой лежало немного денег, блокнот и карандаш с ластиком, дабы нарисовать свою спутницу, с которой они вместе решили прогуляться по улочкам Хогсмида.

Пятикурсница улыбнулась, слегка прикрыв глаза, она была искренне рада этой небольшой прогулке, ей давно хотелось проветриться, прогуляться, и наконец выпала данная возможность. А Хогсмид, казалось, был идеалом для такой прогулки: походить по магазинам и купить нужные и недостающие вещи иногда было необходимо. Сейчас ей хотелось посетить книжный и «Сладкое королевство» дабы закупиться книжками и шоколадом.

 

[Алиса Дудникова]

День всех влюбленных Алиса никогда не праздновала. Возможно, из-за того, что не считала себя его частью: она предпочитала любви карьеру и учебу, сосредотачиваясь исключительно на них. Каждый год этот день она проводила в одиночестве, обычно в библиотеке за домашними заданиями, так как праздник выпадал на самый разгар семестра, а учителя не считали нужным не задавать заданий на дом только из-за праздника.

Сегодня когтевранку неожиданно пригласили в Хогсмид. И никто иной, а староста факультета, на котором обучалась девушка уже на протяжении пяти лет. Девушки, хоть и были однокурсницами, не общались достаточно часто, чтобы называть себя подругами, но Алиса никогда не скрывала что компания Даши всегда была ей приятна. Да и в Хогсмид Алиса не ходила с прошлого семестра, а сделанные домашние задания и отсутствие иных дел до конца дня давали очередной повод пятикурснице согласиться с предложением старосты.

Одевшись потеплее и укутавшись в черно-синий шарф с гербом Когтеврана на нем, Алиса быстро поспешила к воротам Хогвартса. Она заметила ожидавшую ее Дашу только подойдя ко входу практически вплотную. Завидев старосту, когтевранка ускорила шаг, быстро приближаясь к спутнице.

– Привет ! Спасибо тебе за приглашение, я давно не была в Хогсмиде, да и в последние дни только и делаю, что сижу в библиотеке.

Даша стояла у ворот Хогвартса, рассматривая окружение вокруг. Сегодня было довольно тепло, будто погода подстроилась прямо под празник - день всех влюблённых.

В руках у старосты была небольшая сумочка, в которой лежало немного денег, блокнот и карандаш с ластиком, дабы нарисовать свою спутницу, с которой они вместе решили прогуляться по улочкам Хогсмида.

Пятикурсница улыбнулась, слегка прикрыв глаза, она была искренне рада этой небольшой прогулке, ей давно хотелось проветриться, прогуляться, и наконец выпала данная возможность. А Хогсмид, казалось, был идеалом для такой прогулки: походить по магазинам и купить нужные и недостающие вещи иногда было необходимо. Сейчас ей хотелось посетить книжный и «Сладкое королевство» дабы закупиться книжками и шоколадом.

 

[Яковлева Дарья]

- Приветик! Спасибо, что пришла! Мне самой нужно было проветриться немного. - Даша улыбнулась Алисе, староста редко гуляла, чаще предпочитая своё свободное время проводить в комнате, зачитываюсь художественной литературой. У неё была своя полка под собственную литературу, которую приобретала в Хогсмиде или ей в посылках присылали родители - библиотека - это в самом деле хорошо. Я тоже читать люблю, но все свои книги я уже прочитала, нужно закупиться новой литературой. Так что предлагаю для начала отправиться в книжный. Что на это думаешь?

 

[Камилла Белая]

Дышать здесь и правда стало легче, и температура тут была намного ниже, чем в пещере, однако, вопреки ожиданиям, лунный свет не перестал быть багровым, а вместо самой царицы ночи на небе зиял чёрный провал. Неприятное зрелище.

Горизонт терялся в красноватом мареве, чёрные, островерхие силуэты кипарисов, несколько им размытые, напоминали редких, недвижных, оттого ещё более зловещих дементоров. Одна из таких фигур, казавшаяся девочке далёкой, начала стремительно приближаться, увеличиваться в размерах, обретать иные контуры. Чувство неумолимо приближающейся силы напомнило ей происшествие на причале три года назад, когда тонкую ткань реальности пыталось прорвать с изнанки нечто могущественное, только тогда феномен казался до глубины своей сути неправильным, искажающим даже воздух, даже магию, оскорбляющий сами основы идеи естественности, а сейчас извращённой, неправильной, воспалённой была сама реальность, и в ней он воспринимался вполне органично. Движение фигуры не было равномерным, она то ускорялась, то зависала в воздухе почти неподвижно. Оказалась около девочки она абсолютно неожиданно. Действительно размером с дементора тело было человеческим, в прошлом сущность эта была человечком. Из под медленно клубящейся тёмной материи были видны белые, стройные босые ноги, очень давно не касавшиеся земли, жилистые, точёные руки были покрыты блестящей, липкой алой субстанцией не оставляющей фантазии никаких лазеек для того, чтобы не воспринимать её как вечно свежую кровь. Достаточно длинные, мягчайшие, как и у самой Камиллы, волосы парили вокруг головы, напоминая нежно-золотистое сияние. Бледное, улыбающееся молодое лицо, отражающее мудрость многих прожитых веков, насыщенных регулярными путешествиями за слабо доступные воображению пределы разумного, казалось точно, чётко и резко вырезанным из мрамора, из лишенных белков, чёрных, как погибшие звёзды, глаз сочилась первозданная ночь. Слизеринку пробрал озноб. Не из-за факта прямого контакта с потусторонним, веками её предки занимались подобным, но от того, что несмотря на различие полов, сама казалась себе более грубой, неказистой и упрощённой копией этого парящего видения, сверх разумной меры на неё похожего. С одной стороны казавшегося бесспорно совершеннее земных волшебников, с другой – пугающего утончённой, почти издевательской своей красотой, в которой идеал Камиллы был доведён до границы совершенства и чуточку за неё переведён, что трансформировало восхищение в отвращение и ужас. Так мог выглядеть лишь один её предок, доведший до совершенства способность изменять магией плоть и даже, судя по всему, укрепившим эти изменения на наследственном уровне. Хоть он и не оставил после себя никаких портретов. Только бесчисленное количество жертв, частично обезображенных, частично облагороженных в соответствии с его представлениями о прекрасном. Каким он был от рождения, никто не знал. Оставалось загадкой и его происхождение. Сложно себе представить такого могущественного волшебника со специфической психикой магглорождённым, но и этого, если быть честным, исключать было нельзя. Мрачный, беспредельно жестокий, циничный, гениальный, непревзойдённый. Это мог быть только Экриздис, отец чёрной цитадели Азкабан. Он не производил впечатление парня, которого можно попросить вернуть родителей и спросить по-родственному о том, как жить вечно и совершенствовать суть волшебников ради Высшего блага, разум едва выдерживал его вибрации. Если пытаться перевести ощущения в слова, рядом с ним открывалась иная степень Свободы. И отношение к мучениям, даже самых близких, не просто становилось безразличным, оно трансформировалось в осознанно-потребительское. Становилось совершенно очевидно, что любое разумное создание либо само напрямую виновато в своих слабостях и страданиях, либо виноваты прямые его предки, и упускать такой энергоёмкий природный ресурс, как боль – мракобесие, кощунство и преступление против разума. Он готов был провести к матери и душе отца хоть сейчас. Но рядом с ним не оставалось иного варианта, кроме как впитать в себя энергию их страданий, безучастно сделавшись сильнее. Многие пращуры Камиллы готовы были на всё, чтобы хотя бы почувствовать эхо Экриздиса, нарушая краеугольное правило магии, запрещающее призывать то, что нет возможности контролировать, только свободный дух его игнорировал воззвания. Большая часть наследия её предков состояла из благоговейных попыток понять суть ритуалов, творимых Экриздисом на таинственном острове, скрытом от глаз самых могущественных чародеев. Девочка вперилась в точёное лицо своими бледными глазами и вымолвила одно слово: «Мешаешь». Рядом с данным феноменом плохо действовала логика, просто дала голос кровь её отца, благодаря которой первокурсницу выбрала простая, как луч, прямая палочка без всяких украшений и резьбы. Фигура, рассеялась, как сон. Вызванное зельем наваждение? То, что услышала слизеринка в последний момент перед этим, больше всего напоминало зловещий, но искренний смех.

 

[Камилла Белая]

Не теряя времени, она замедлила своё дыхание, погружаясь в транс. Сосредоточилась на погибшей звезде, что давно уже не восходит на небо, но до сих пор источает силу, к которой чувствительны волшебники, до сих пор питает их чёрной своею силой. То, что создавалось благодаря ритуалу, должно было отыскать артефакт, подобно этой звезде, возвращающий волшебникам то, что навсегда в этом мире угасло. Тяжело было избавить сознание своё от вязкой красной пелены, забирающей силы, но всё же это удалость через некоторое время, тело окутал приятный холод, Камилла не видела, но чувствовала, как кровь её отзывается фиолетовым сиянием на привет древнего светила. Всё своё желание найти Дар, способный возвращать утраченные знания, вложила она в свои чувства, питая чёрном светом погибшей звезды жидкость в золотой чаше. Увидев, что от неё исходит фиолетовый свет, слизеринка изменила такт своего дыхания, постепенно восстанавливая своё относительно обычное восприятие реальности, если можо было вообще об этом говорить в контексте открытых врат Гамалиэль, на одеревеневших ногах подошла к зияющему провалу в скале и, обнимая чашу, решительно прыгнула вниз. Тёплый, плотный воздух подхватил её, приземлилась она плавно. Но дышать в пещере было почти нечем, вернулась тошнота. Густой, липкий туман затруднял наблюдение. Больше чувствовалось, чем видело, как стены пещеры подрагивали, будто став немного мягкими и эластичными, из них сочилась кровь. Летиция Албрицци в зеркальной мантии, отражающей алую тьму, помахивала палочкой возле беловолосой жертвы, чьи щиколотки и запястья были оплетены гладкими, будто ртутными, живыми металлическими змеями. Она образовывала на её коже гнусные, уходящие вглубь воронки. Глаза подвешенной когтевранки Евы, закатились, поблёскивали белками с прожилками, сложно сказать, что происходило, но было стойкое ощущение того, что обе жертвы скоро потеряют разум. «Теперь пришло время зарядить влагу солнечным светом»- приняла девочка указание учителя-легилимента.

- Но сейчас же ночь, - попыталась она возразить. Но увидела, как Летиция выписывает перед Евой сигиллу тёмного солнца Тагириона. Было ясно – Пожирательница, заставит разгореться внутреннюю силу, отражающую мощь дневной звезды, только вот что после этого станет с Евой? Допустить её смерть – было бы слишком большим безрассудством, но внутренний огонь не может её не опустошить. Камилла глянула на учителя и увидела, как он властным движением головы останавливает изящную седоволосую ведьму. И вот – она уже вычерчивает сигиллу напротив него самого. Слизеринку это неприятно потрясло.

- Учитель, зачем? - потянулась она к нему мысленно, - так много девушек сходит с ума от внутренних противоречий, а Ева – дитя магглов, её родословную никто не проверял и проверять не будет, в её роду вполне могли быть безумцы!

Но Андреас осадил её едва ощутимой волной холода, всё что ей осталось – просто наблюдать.

 

[Камилла Белая]

Прочитав довольно длинное заклинание, будто продекламировав остроумное стихотворение на салонном вечере, Летиция выпустила тонкий, но мощный, чёрный поток энергии в солнечное сплетение тёмного мага, место, соответствующее аду Тагирион, открывающему силу тёмного солнца. Сознание девочки заволокло багровой дымкой. Пункт «не сойти с ума» вписала она уже в свою собственную программу. У легилиментов есть особенность: если с ними что-то случается, один на один они с этим они остаются далеко не всегда. Разум Камиллы захлестнули образы из памяти Пожирателя смерти. Перед глазами появилась хрупкая и красивая, как запредельно дорогая, авторская фарфоровая кукла, девочка с волнистыми, тёмными волосами, более юная, чем сама Камилла, рядом - женщина с большими, томными, карими глазами, мягкой улыбкой, явно её мать, в большом зеркале с тяжелой рамой - счастливое лицо Андреаса, мимолётная тень тревоги, его омрачившая. Резко перебив образы людей проявилось высокое помещение с круглым сводом, странный обряд, зелёная вспышка, но не изумрудная, как от проклятия смерти, похожая на полог лиственного леса… «что это может быть? Я читала, чары доверия дают подобный свет…», - вспомнила третьекурсница. Дальше выплыли какие-то мерзейшие, как крысы, серые, постные лица, тёмный переулок,, вспышки магической схватки, снова лица, но место уже иное… допросы. Боль такого неоднозначного человека, как Андреас, Камилле было переносить во много раз тяжелее, чем свою, хотя ощущалась она не физически. А с болью, лишившей бы других рассудка, она была знакома очень близко. В сознании мелькало и искаженное страданием лицо темноволосой девочки и чувствовалась вера учителя в то, что это – лишь галлюцинация, не более, чем иллюзия - самый рациональный способ сломить волю того, кто сильнее физических пыток. Мелькали отчаянные мысли, его мысли, о том, что на самом деле дочке ничего угрожать не может, мать за границей, в безопасности и никогда её местоположение не выдаст. Снова пытки, боль телесная и моральная, порождённая сомнениями «Вдруг она на самом деле у них? Но это невозможно!» Сомнения, раздирающие разум, попытка их победить, уверенность, что если сейчас не сдаться, есть шанс вырваться, уйти от мучителей, обрести свободу… Серое лицо с пустыми глазам, говорящее о том, что себе человек уже не принадлежит. «Как Андреасу удалось взять под контроль министерского палача, это нереально? Какими тайнами воспользовался? Кто ему помог?» Перед глазами заплясали тёмные коридоры каких-то отвратительных подземелий, целый лабиринт, Пожиратель пытался найти выход, вырваться… Ему это как-то удалось. Проступили очертания стен высокого помещения с куполообразным потолком. Пустого помещения. Волна беспредельного отчаяния захлестнула душу, стало почти невозможно дышать. Проступило лицо темноволосой женщины, её нежные черты, глаза, полные слёз, и любви, посышлался мелодичный голос «Ты не сдался, ты выжил, и ты на свободе, у тебя будут ещё дети. И будет жена. Я сделала всё, что могла, всё, что было в моих силах, чтобы помочь тебе бежать, и теперь я принадлежу другому и пришлось пожертвовать дочерью, иначе бы никто мне не поверил. Но достойным мученикам Бог посылает новых детей взамен тех, что он у них взял». Сердце Камиллы захлестнул взрыв запредельных чувств – боли, гнева, любви, отчаяния, жажды мстить и желания умереть. Если бы она не была столь юной, скорее всего, оно бы не выдержало. Свет в пещере померк, густая тьма хищно поглотила кровавые лунные лучи, - «взошло» тёмное внутреннее солнце раздираемого противоречиями Пожирателя. Нельзя было терять время. Вспомнив о том, что по статусу наследницы Дома Гайлис ей полагается обладать железной волей, Камилла, резонируя с какофонией чувств, стала погружать себя в транс, чтобы зарядить багряную жидкость силой тёмного солнца. Чётко выверяя каждый вздох, ей удалось унять своё сердце и сосредоточиться на единственной идее – выявления того, что было потеряно, обнаружения, вывод сокрытого на свет. «Великий Дар, по праву принадлежащий всей нашей расе, не должен быть утрачен по вине бездумного мальчишки, как тёмные лучи противоречий пронзают душу, делая явным всё сокрытое, так пусть рождающийся артефакт покажет путь утерянному Дару Смерти!» Выйдя из транса, девочка поняла, что времени прошло намного больше, чем ей показалось. Алое лунное свечение вновь наполняло пещеру, на камнях лежал её учитель. Зеркальная мантия под ним напоминала чёрно-багровую лужу густой крови. Грудь его мерно вздымалась, тёмный маг был жив. Камилла кинулась к нему, позабыв о чаше, но Летиция, отправив в очередную тошнотворную воронку на коже жертвы «ртутную» змею, взмахнула палочкой, и слизеринка застыла, не имея более власти над собственным телом. «С ним всё будет в порядке» - прозвучал из-под маски глухой и хрипловатый голос Пожирательницы. Как только власть над чувствами вернулась, заклятие спало, и девочка бережно передала ведьме золотую чашу. Перед глазами всё расплывалось, тошнота и тяжесть стали почти нестерпимыми.

 

[Камилла Белая]

Камилла опустилась на неприятно-тёмлые и липковатые камни, положила на колени голову своего наставника, сняла с него маску, зарылась пальцами в свинцово-серые, чуть влажные волосы и стала, как он сам её и учил, забирать себе кошмар его внутренних ран. Ради успеха она сделала всё, что могла, теперь она больше не имела сил поступать иначе. Краем глаза она видела, как Летиция в чёрно-кровавой зеркальной мантии заливает в рот умирающей жертвы содержимое золотой чаши, как тело беловолосой девушки противоестественно бугрится, вздрагивает, как изо рта её выползает толстая, длинная «ртутная» змея, в которую, очевидно, слились все более маленькие змеи, вползшие через воронки в тело, как ползёт к ногам седоволосой ведьмы, поднимается по ним, оплетает её руку, становясь маленьким, аккуратным и стильным серебряным браслетом. Пожирательница почти театрально достаёт из живота мёртвой девушки какой-то кровавый предмет, идет к её немой сестре, бьющейся в волшебной ловушке, ранящей свою кожу о невидимую сеть, купает новорождённый артефакт в её крови и отдаёт его непонятно откуда взявшемуся эльфу Зольдесу. Всё это было для слизеринки лишь смутным фоном, она впитывала боль, которую едва ли могло перенести её сознание, навсегда не изменившись. В конце концов силы оставили её, и тьма окутала её разум и глубоко раненое сердце, пришло небытие. Третьекурсница не узнала, как когтевранке затянули раны, как ей и Эрику изменили память, так, чтобы увиденное казалось лишь кошмарным, но завораживающе-красивым сном, не узнала, как Зольдес перенёс студентов на территорию замка. Очнулась она под утро, лёжа на снегу возле столба с каменным вепрем, жадно глотая свежий морозный воздух, и у неё не было никакой гарантии, что всё это ей не приснилось, если предположить, что она, потеряв сознание от холода, упала со статуи вниз.

 

[Виолетта Камышникова]

Второкурсница медленно шла по хрустящему под ногами снегу, укутавшись в тёплый шарф бордово-золотой расцветки. Весна, а потому снег уже смешивался с грязью. Такой грязной и липкой, а также противной. Пожалуй, она портила весь весенний пейзаж. Ветер дул совершенно не сильно, но тем не менее придавал холода и без того в холодный день. Солнце не светило, но ещё не стемнело. Небо было серым, тёмным и невзрачным и нагоняло тоску. Достав из сумочки последнюю оставшуюся плитку молочного шоколада, Виолетта откусила кусочек. Всё же, был неоспоримый личнодоказанный ею факт - шоколад поднимает настроение.

 

[Галкина Ксения]

Ксюша вышла на улицу и немного вздрогнула, на свежем воздухе было намного холоднее по сравнению с замком, из которого третьекурсница не выходила очень давно. Сегодня гриффиндорка хотела посетить Хогсмид, у нее почти закончились чернила, а до следующих выходных последней баночки может не хватить, поэтому сегодня Ксюша решила сходить в магазин, а заодно купить немного сладостей себе и ее подруге. Вот и ворота перед ней, такие же массивные двери с кольцами, а перед ними подругу со второго курса. "Привет, как дела? Что тебе купить в Хогсмиде?" спросила гриффиндорка у Виолетты. Когда она услышала ответ то очень удивилась, столько сладкого Ксюша ни разу не видела у одного человека, но просьбу выполнит. Взяв кнаты на вкусности, третьекурсница медленно пошла к Хогсмиду, но тут вспомнила о комендантском часе и ускорилась, времени оставалось довольно мало, но если поторопится то успеешь. Погода на улице была прекрасна, солнце светило перед студенткой и освещало дорогу, а снежинки медленно падали, красиво освещаясь солнцем. Дорога предстояла недолгая, но однообразная, поэтому и будет скучной, хотя с весёлым настроением время идёт быстрее, на что гриффиндорка и надеялась.